Елена Вахненко - Продать душу

Я хмыкнул, вообразив, как опрокидываю наш обеденный стол, а потом на недоуменный вопрос Дона с улыбкой отвечаю: «Да просто злость одолела, решил выплеснуть…» Подавив смешок, я уже спокойнее проговорил:

— Ладно-ладно, переубедил. Буду стараться следовать твоим заветам. Только вот вопросик один: а зачем все это магу черной масти? Я похожие сентенции слышал от Алекса, но ему дорога в праведники, а мы с тобой при чем?

— Ну, если желаешь, чтобы твоей энергией пользовались все без разбора… — протянул Дон. — Но где тогда взять силы для того, что обыкновенные люди называют чудесами? Для тех же путешествий по реальностям? Если ты всю энергию потратил на создание собственного пьедестала, не огорчайся, что не умеешь проходить сквозь стены.

— Никакого пьедестала я себе не делал! — грозно отрубил я.

Дон коротко рассмеялся:

— Никогда не встречал людей без пьедестала! Вернее — встречал, но крайне редко. Этих людей вообще невозможно вывести из равновесия. Им безразлично мнение окружающих хотя бы потому, что сами они никакого мнения о себе не составляют.

— Ладно, я — законченный эгоист, не спорю, — энергично кивнул я и уловил краем глаза усмешку Беллы. — Но среди моих знакомых были и очень закомплексованные особи! У таких мнение о себе жутчайшее. У них, получается, не пьедестал, а погребальная яма?

Дона моя аналогия явно позабавила — он заулыбался уже по-настоящему.

— Что ж, в каком смысле — да. Но эта пресловутая яма так же пагубна. Человек должен стоять на ровной земле, так что для поддержания пьедестала со знаком плюс или минус требуется затрачивать огромное количество энергии. Право слово, эту энергию можно было бы использовать куда разумнее. Да хотя бы на долголетие, что ли! Чем не причина научиться владеть собою?

— Но… — я растерялся. — Что-то я вообще не пойму, в чем тогда разница между тобой и Алексом! У вас все теории сходятся!

Взгляд Дона остановился на моем лице, и я почему-то покраснел.

— А вот когда ты поймешь это… — тихо произнес колдун. — Тогда я скажу, что ты перешел на новый этап обучения магии.

— И я тоже? — обескуражено спросила Белла.

Дон склонил голову в знак согласия, а мы с девушкой обменялись озадаченными взглядами.

Несколько недель мы с Доном почти не разговаривали — если, конечно, не считать разговорами его утренние лекции, совмещенные с прогулками по саду.

А вот ночи принадлежали всецело нам с Беллой. Только после заката мы решались дать волю безудержной страсти, и эта страсть, в течение дня подогреваемая вынужденной сдержанностью чувств, взрывалась с такой неистовостью, что могла бы, пожалуй, своим напором сокрушить на собственном пути любое препятствие.

Вечерние часы я тоже скрашивал обществом Беллы — правда, опасаясь реакции Дона, мы все-таки старались держаться на расстоянии полуметра друг от друга, и ограничивались беседами. Как ни странно, подобное времяпровождение нисколько не утомляло меня. Я впервые встретил действительно умную женщину, обладающую богатым внутренним миром и увлекательным прошлым. Раньше я оценивал женский пол только по степени привлекательности, а разговор с девушкой более пяти минутой считал едва ли не пыткой. Теперь же удивлением отмечал, что помимо чисто физической тяги меня влечет к Белле как к человеку, и, исчезни рыжеволосая колдунья из моей жизни, мне станет не хватать не только и не столько безумия наших ночей, но и удивительной внутренней гармонии, которую я постоянно ощущал в присутствии ведьмочки.

А потом… потом Белла подхватила странную болезнь, выражавшуюся в быстрой утомляемости, слабости и вялости, которые с каждым днем делались все глубже и острее. Я передумал обо всем, однако ни один из диагнозов не подходил в полной мере под эти симптомы. В конце концов, когда на четвертый день после возникновения недуга Белла просто не смогла подняться с постели, я в отчаянии бросился в столовую, но не с целью поесть, а желая отыскать Дона.

Он действительно был там и уже начал завтракать. Когда я кубарем вкатился в столовую, маг поднял взгляд и лениво поздоровался:

— Доброе утро! Присоединишься?

Запыхавшись от стремительного бега по лестнице, я не сразу вник в суть его вопроса. Наконец, немного отдышавшись, я нервно помотал головой и торопливо произнес:

— Нет-нет, я просто хочу спросить… ты не мог не заметить… С Беллой творится что-то непонятное…

Он улыбнулся и мягко возразил:

— Ты прав лишь наполовину. Творится — да. Но вовсе не «непонятное».