Андрей Посняков - Золото галлов

И что? А ничего.

Быстро придя в себя, Летагон уселся на корточки, а потом медленно встал… улыбнулся, чувствуя, что отделался лишь синяками. Слава богам, старый Кардай обучил хорошо!

Теперь нужно продолжить начатое, в общем довольно успешно, дело. Нагнать караван и…

Сказать – здрасьте, мол, не ждали? А это я, Капустник, явился – чуть-чуть отстал, пучеглазый Бали случайно сбросил меня в пропасть. Летагон хмыкнул – конечно же возвращаться обратно в отряд сейчас было нельзя, ведь Бали наверняка действовал не один.

Десятники и многие простые амбакты по ночам о чем-то шептались, увы, не удалось подслушать – о чем. Но можно было догадаться – и Капустник попытался предупредить друида. Нарочито неумело, не выходя из образа нелюдимого и чуточку придурковатого крестьянского парня. Увы… Может, нужно было сделать это как-то по-другому? Ага… и вызвать к себе вполне обоснованные подозрения… вдогонку к уже имеющимся.

Да, догонять отряд вряд ли нужно. Да уже и не получится – надо еще выбраться из этого гнусного ущелья! А уж потом… Они ведь идут в Медиолан, не в Виенну… Медиолан – это уже Италия, отделенная от Цизальпинской Галлии небольшой речушкой под названием Рубикон. Медиолан – большой город, но при известной сноровке там можно узнать многое, особенно – о приезжих торговцах. Ну, кто ж не заметит дурно пахнущего обоза, груженного дублеными шкурами? Тем более, цель друида вовсе не Медиолан. Рим! Вот он куда должен стремиться, именно об этом говорил великий вождь. Тогда зачем идти в Медиолан и там кого-то выискивать? Рим! Только в Рим! А туда, как известно, все дороги ведут. Тем более, в Риме найдутся верные люди, которым лишь нужно показать знак… Кстати о знаке. На месте ли? Не потерялся?

Капустник озабоченно засуетился: быстро снял с себя пояс, распорол… и вытряс на ладонь небольшую фибулу, вполне обычную, бронзовую, с рисунком ярко-алой эмалью в виде небольшого цветка лотоса.

Алый лотос – это и был знак. Летагон довольно поднял глаза – за горами, заливая вершины расплавленным золотом, медленно вставало солнце.

Солнце светило прямо в глаза, слепило, и Кариоликс часто останавливался, раздумывая – а правильно ли он едет? Коня он, конечно, берег, и, останавливаясь на постоялых дворах, вдоволь кормил лошадь овсом, но вот все остальное время пути юноша скакал почти без отдыха, понимая, что нужно спешить. Как там Алезия, госпожа и сестрица? Одна, среди мерзких вельмож, не желающих ей ничего хорошего, и это еще мягко сказано.

Домой! Быстрее домой! Как можно быстрее.

Кари уже миновал земли арвернов, с потухшими вулканами и синими склонами гор, уже проехал дремучими лесами битуригов, многочисленного, всегда старавшегося жить сами по себе, народа. Часть их племен поддерживала Верцингеторикса, остальные соблюдали нейтралитет, впрочем, старейшины битуригов всегда с уважением относились к вождю восставших, а Кариоликс имел дорожную грамоту, написанную греческими буквами… правда, мало кто из старейшин умел читать, но печать, изображавшая царственный профиль самого Верцингеторикса, невольно вызывала уважение, и никто даже не пытался напасть исподтишка на юного путника, прельстившись его конем и богатой одеждой. Да и не могли напасть – здесь, в стране битуригов разбойников отродясь не водилось, а вот за Лигером-рекой, где в свое время похозяйничали римляне, следовало опасаться лихих людишек, изгоев из сожженных деревень, вынужденных пуститься во все тяжкие.

Впрочем, и там Кариоликс ехал без затруднений, спокойно ночуя в лесах. По пути охотился – и ни разу ему не изменяла удача, вечером разводил костер, если не было поблизости постоялого двора или деревни, ночевал, закутавшись в плащ, улегшись у горячих углей. Много ли комфорта надобно воину?

Погода, слава богам, баловала ярким, почти что летним, солнышком. Пусть ночи стояли холодный, зато деньки выдавались золотые, с синим бездонным небом, солнышком и пением птиц.

За Лигером-рекой уже начались земли эдуев, и молодой человек почувствовал себя, как дома: ведь народ его отца, сеноны, жил отсюда не так уж и далеко, а мандубии – племя матери – и вовсе близко, вот даже в этих самых местах и жили… когда-то жили. Увы… вечные дрязги с эдуями, затем – римляне, арверны… Маленький народ просто не смог уцелеть, ассимилировался, растворился, чистых мандубиев осталось очень и очень немного, даже Кариоликс по крови себя таковым не считал, хотя и носил на спине синего трехрогого журавля – как память о матери. Вот Алезия – совсем другое дело!