Борис Давыдов - Московит

– Да не допустит этого Создатель! – истово закрестился Микульский, побледнев.

– На бога, что такое пан говорит! – чуть ли не хором выкрикнули Качиньский с Беджиховским.

– Успокойтесь, панове, то лишь самая крайняя возможность, до которой, надеюсь, дело не дойдет. Но я снова хочу спросить вас: как нам надо действовать? Как лучше и вернее остановить проклятого московита?

– Отравить лайдака… – пробурчал мрачный Беджиховский. – Щепотку яду в еду либо питье, а его мосць, – он кивнул в сторону иезуита, – уж отпустит, я полагаю, сей грех!

– Немыслимо! – замотал круглой головой Качиньский. – Меры предосторожности при княжеской поварне всегда были строжайшими, а теперь, готов поклясться, их еще усилят! Все блюда, все напитки, даже простую воду, пробуют по нескольку раз. Да и как подобраться с ядом?! Дышкевич бдит неустанно, слуги перед ним трепещут, боятся до смертного озноба…

– А нельзя ли перетянуть Дышкевича на свою сторону? – поинтересовался Груховский.

– Немыслимо! – снисходительно улыбнувшись, повторил Качиньский. – Для него каждое слово князя – что Божье откровение. Предан ему беспредельно, по-собачьи. Нечего и пытаться! Хоть пан Леопольд и ненавидит московита, но будет оберегать, глаз не смыкая, раз князь велел. Проше пана советника, мне даже странно, что приходится растолковывать столь элементарные вещи…

– Да и смертный грех это все-таки – лишать человека жизни… – с притворной скорбью вздохнул иезуит.

– А как же девиз ваш? «Цель оправдывает средства»? – не удержался от ехидного вопроса Груховский.

Пан Качиньской, видя, что лицо святого отца багровеет, принимая выражение, очень далекое от христианского смирения, поспешил вмешаться:

– Панове, панове! Давайте не будем уходить в сторону от главного. По скромному моему мнению, к ядам и прочим способам смерто-убийства следует прибегать лишь в самых крайних случаях, когда поистине нет другого выхода! Пока такой крайности я не вижу. Московит только-только начал влиять на князя, зараза не успела распространиться слишком глубоко… Да, его княжеская мосць приблизил к себе схизматика, но ведь может и оттолкнуть. Кто высоко забрался, тот больно и ушибется, падая!

– Я сделаю все, что смогу! – заверил иезуит. – Пока, во всяком случае, князь прислушивается к словам моим… Но кто бы мог подумать! Всего несколько часов с глазу на глаз, за плотно закрытыми дверями – и такое волшебное преображение! Чем они только, проше панство, там занимались?!

– Надеюсь, не тем самым, за что Господь спалил Содом с Гоморрою! – глумливо хохотнул Беджиховский. – Это было бы уже чересчур…

– Не время шутить, пане! Как бы нам всем плакать не пришлось! – нахмурился Качиньский. – Мыслю так: его мосьци надобно, не жалея сил, стараться посеять в сердце князя сомнения: не ошибся ли он, приблизив к себе схизматика. Нам же всем нужно следить за каждым шагом этого выскочки… и, кстати, за той московитянкой, будто бы выкраденной из отчего дома, которую он отбил у крымчаков и привез с собою. Я не ошибаюсь, ее фамилия Милославская?

– Истинно! – кивнул Груховский. – Во всяком случае, именно так ее называл московит.

– Но, позвольте… – забормотал, изумленно подняв брови, ксендз. – Милославская?! Что же, выходит, она – родственница московитской царицы?!

Остолбеневшие паны несколько мгновений молча переглядывались. Наступившую тишину нарушил Качиньский:

– На бога, почему сразу «родственница»! Мало ли одинаковых фамилий… Может, это совсем другая Милославская.

– И все-таки надо проверить. Разумеется, негласно и самым тщательным образом. Поскольку, если это не простое совпадение… О-о-о, панове, боязно становится при одной мысли! Царь Алексей и его бояре и без того не очень-то к нам расположены, а если вдруг еще пойдут слухи, что один из магнатов Речи Посполитой скрывает у себя… Это же оскорбление царицы, стало быть, и персоны царя! Мы влезем в самую круговерть большой политики, один неверный шаг – и война! А наше отечество в столь тяжком положении… – Груховский со вздохом развел руками.

– Создатель, за что?! – с искренним недоумением и душевной мукой воскликнул иезуит, возведя очи к небу… точнее, к крыше возка. – Будто мало было очередной смуты, поднятой злодеем Хмельницким, еще и эти московиты свалились, как снег на голову!

– Ничего, сейчас лето, снег быстро растает! – злобно сверкнув глазами, прорычал Беджиховский.

– И от пана мы также ждем серьезной помощи, – тут же взглянул на него Качиньский. – Благодаря пану, точнее, княжеской воле, мы теперь можем быстро узнавать, что замыслил московит, чем он занят… Ведь этот выскочка, судя по всему, крепко сдружился с новоиспеченным полковником Пшекшивильским-Подопригорским, в подчинение которому пан направлен…