Владимир Мясоедов - Фальшивые небеса

Ну а еще примерно полтысячи человек, то есть шестая когорта пятого легиона Священной Римской империи, сейчас, должно быть, безнадежно трусили. Правильный строй, жесткая дисциплина и надежное оружие не стоили при столкновении с посланцами ада ничего. А потому их роль заключалась лишь в том, чтобы отвлекать на себя внимание. Служить приманкой. Мясом, в котором завязнут нечестивые заклинания врага.

Нет, солдаты вовсе не были безоружны и беззащитны. Арбалеты, прекрасно приспособленные для того, чтобы стрелять лежа или же из-за укрытия, пробивали навылет кабана. Три пилума у каждого могли стать неприятным сюрпризом для всех, кто попадет под удар метательного копья, эффективного на средних дистанциях. Ну а короткий гладиус, как довелось убедиться лично многим представителям зла, может пролить даже кровь тех, кто видел сам акт творения мира! Но солдаты, те, кому было суждено встречаться не с врагами из плоти и крови, а с куда более худшей угрозой, не носили тяжелых лорик, шлемов или ростовых щитов. Они просто не помогали им в битве против такого противника, замедляли движения и делали более легкой мишенью. Лишь крепостная стена являлась достаточно надежной защитой, которую демоны пробить не могли. Вернее, могли, но, по крайней мере, не сразу.

– Всадники обнаружили передвижение противника, – обратился к инквизитору гонец, подскакавший к укрывшемуся в небольшом лесочке воинству. – Они покинули деревню и движутся куда-то на восток, к горам.

– Да смилуется Господь над населявшими ее грешными душами, – участливо пробормотал викарий, по своему опыту, не такому уж и большому, но и отнюдь не маленькому, он знал, что раз демоны так поступили, то все жители, не успевшие убежать, уже расстались с жизнью. Скорее всего, в ужасных муках. Ненависть, которую испытывали враги рода человеческого к людям, заставляла их как можно дольше пытать тех несчастных, которые попались им в лапы. И даже хладные тела, в которых уже не было бессмертной души, обычно подвергались надругательствам. – Потери среди них имеются?

– Трое, – ответил кавалерист.

– Они выдыхаются, – позволил себе робкую улыбку главный искоренитель зла, узнав, что убитых адским пламенем практически нет. – Без возможности соприкоснуться с преисподней их силы слабеют. Возможно, их еще хватит, чтобы уничтожить всех нас, но следующий отряд не оставит от этой мерзости, отравляющей самим своим существованием великие замыслы Всевышнего, даже пепла! Брата Винченцо ко мне, и трубите выдвижение.

Основная тактическая мысль и единственный шанс на выживание столь малого отряда священной инквизиции в столкновении с тварями бездны были довольно просты. Смиренный служитель Консистории огня и металла брат Винченцо являлся командиром наряда так называемого тенсионного спрингальда. На текущий момент единственного оружия, изобретенного родом человеческим, способного потягаться по дальности выстрела с этими дьявольскими плевательницами нечистой лавы и невидимых огненных плетей. Вот и сейчас вокруг повозки с механическим чудом возились смиренные братья, пыхтя и отдуваясь, закручивая маховик заводного винта, подготавливая спрингальд к выстрелу.

– Фух, братия, еще пару дюжин оборотов, и можно будет передохнуть! – Обливающийся потом толстяк при этих словах буквально повис на отполированном прикосновениями многочисленных рук рычаге, сделанном, судя по цвету, из отличного мореного дуба, и всем своим весом сдвинул его еще на пол-оборота.

– Все бы тебе, брат Ансельм, отдыхать! – натирая снарядный желоб тряпкой, смоченной в лампадном масле, худой как щепка монах, облаченный в тяжелую даже на вид хламиду из толстой кожи, криво ухмыльнулся половиной рта. – О чреслах надо бы поменьше думать да посты святые не пропускать.

– Тебе, брат Винченцо, хорошо говорить, вы, механикусы, со своими железяками только в Святую неделю расстаетесь. А нам, смиренным братьям, до этих шестеренок особливо и дел нет. – С этими словами монах переставил рычаг в другое отверстие на головке зарядного винта и опять навалился на него дородной грудью. – В Мозельском монастыре вон настоятель даже винт винного пресса перед каждой страдой святой водой окропляет.

– Все в этом мире от Господа нашего и по Его Слову. – Склонившись над зарядным ящиком, Винченцо извлек из него дротик, больше похожий на укоротившийся и изрядно раздобревший рыцарский лэнс в четыре фута длиной. И принялся вставлять в желоба на хвостовике стабилизаторы из пропитанной все тем же маслом бумазеи. – Вот был бы ты менее объемен в талии, пришлось бы пыхтеть с заводкой двум, а то и трем святым братьям. А может, и того хуже, пришлось бы у викария латников для подмоги просить. А тут одного твоего веса хватает. Вот потому-то ты, брат Ансельм, к этому чуду механическому и приписан. И чего бы ты ни говорил, есть в этом некое Провидение Божие. Где бы еще встретились два смиренных монаха из Утрехта, как не в этих диких краях?