Оксана Обухова - Уничтоженная вероятность (Циклопы)

Обычная пачка. Но Завьялов вдруг почувствовал себя ослом, перед мордой коего болтают сочной морковкой. Глаза, не отрываясь, смотрели на торчащую из кармана папиросную пачку… Рот заполнился тугой слюной… Голова как будто ватой забилась.

«Курево», – отчетливо понял Завьялов. Дедку до жути, до полуобморока не хватает никотина! Еще в ванной он был готов скончаться от никотинового голода, который Боря принял за похмелье.

Но папиросы все-таки не водка. Превратившись в абсолютного осла перед морковкой, Завьялов потащился по холлу за расхлябанной парочкой в коротких ярких куртках – малиновой и желтой. Не смог остановиться, не смог свернуть в другую сторону. Папиросная пачка стала наваждением, желудок вибрировал тошнотворными позывами, Борис коротко прошипел Иннокентию: «Дуй за мной!» И начал спускаться к туалетам под залом для боулинга.

Парнишки быстро проскочили длинный коридор, прошли к умывальникам.

Завьялов предположил, что, помимо папиросной пачки, в карманах пацанов лежит и коробок с травой. Оболтусы решили забить «патроны» прямо в клубе, в тепле, при свете. (Туалет под боулингом был не особо популярен, посетители предпочитали навещать удобства первого этажа или ресторана.)

Парнишки обустроились в углу возле корзины для использованных бумажных полотенец. Закрыли спинами то, что собирались сотворить их шаловливые ручонки…

В уборную зашел Завянь. Один. Так как Кешу, на подходе к лестнице, зацепил завьяловский знакомый. А выпутаться Иннокентий не сумел – застрял наверху, пытаясь сообразить: что делать, раз инструкций не было?!

Лоботрясы оглянулись на шикарно прикинутого дядю. Развернулись, пряча ручонки за спиной.

– Ребята, папироску не одолжите? – сглотнув тугой, застрявший в горле комок, просипел Завьялов. Просительно. Как нищий.

Ребятки оглядели невразумительно мычавшего дедка в шикарном костюме и штиблетах. Подумали, что дед типичное чмо, обвязанное шейным платочком.

Тот, что был в малиновой куртке, нагло хмыкнул:

– Ты чо, дед? «Белочку» словил? Вали отсюда!!

Наглецов и малолетних хамов Завянь не переносил.

Вот вроде бы. Подошел приличный, трезвый гражданин. Весьма почтенного возраста, заметим. Попросил у молодежи папироску.

Так почему б не дать? А сразу в хамство.

Завьялов одернул обшлаг пиджака. Поглядел на молодежь сурово.

– Я вас по-хорошему попросил, ребята. Угостите папиросой.

– По пятницам не подаем! – заржал обсосок в желтой куртке.

– А зря, – сказал Борис.

Внутри Завьялова поднялась сокрушительная волна ярости – ярости голодного перед жующими скотами! – правая рука метнулась к кадыку паршивца в желтой куртке, ударила! Мысок левого ботинка врезался под коленную чашечку второго недоумка.

Недоумок крайне удобно шлепнулся перед Завьяловым, подставляя тому задницу с карманом. Из руки таки вывалился спичечный коробок.

Борис вытащил из чужого кармана папиросную пачку. Одним умелым движением сделал крохотный, на папиросочку, надрыв. Выбил беломорину…

– Поджига есть? – спросил.

Паренек в желтой куртке, кряхтя и охая, достал из кармана куртки зажигалку, не глядя протянул ее драчливому деду…

Завьялов затянулся сразу на полпапиросы. Беломорина трещала и искрилась в трясущихся пальцах с желтыми никотиновыми отметинами, по телу расползалось блаженная истома… Голова кружилась, как после целого стакана водки! Ощущение было как… Как добежать до унитаза после трех литров пива да еще успеть ширинку расстегнуть! Как почесаться!

Когда-то, лет десять назад, молодой и никому не известный мотогонщик Борис Завьялов выиграл заезд.

На трибуне сидела Леля. В раздевалке заштатного мототрека – одна полноценно функционирующая душевая кабинка. К кабинке очередь в пятнадцать человек.

– Поедем домой, – сказала Леля, – вымоешься там.

Борис послушался, поехал. Сидя на заднем сиденье такси рядом с Лелей – байк остался в ангаре техпомощи, колесо перед самым финишем пошло в разнос – едва умом не тронулся: вспотевшие чресла чесались до жути! А почесываться перед Лелей внук не решился.

Когда разделся дома в ванной комнате, минут пять остервенело драл ногтями кожу и не мог остановиться. Ощущение было таким балдежным, что аж челюсти сводило и голова звенела!

Ощущение от первой затяжки побило рекорд десятилетней давности. Завянь затянулся еще разок… Легкие заполнились блаженством… Пошли еще какие-то воспоминания. Вероятно, чужие, так как сам Борис Завьялов куревом не баловался. Не потому, что был идейным спортсменом с малолетства. А потому что повод был и случай.