Алексей Борисов - Смоленское направление. Кн. 3

Через полчаса мы тронулись в путь. Обогнув побережье по льду, к вечеру уже были в Пнёво. Гюнтер заехал к старосте, похвалил его за своевременный доклад, напомнил о бдительности, а так же о казённом коне, который от частого использования чужого хомута сбил холку. Староста даже отнекиваться не стал. Предназначенную для срочных донесений лошадь он использовал в своём хозяйстве и иногда давал соседу Путьку, женившемуся на его старшей дочери и построившему хутор в версте от него.

На заре мы продолжили путь, а через два дня вышли на дорогу, по которой отступали ливонцы из Изборска. По пути нам повстречался небольшой обоз, охраняемый псковскими ополченцами. Везли награбленное и троих раненых. Руководил обозом монах Елизарий, сменивший на время крест с рясой на топор и явно трофейный шлем, так как был без подшлемника и с обрезанным подбородочным ремешком. Из его короткого рассказа, поведанного нам за кашей с тушёнкой, которой мы любезно поделились, выходило, что псковские богатыри, поддерживаемые княжьими дружинниками и прочей солянкой, сейчас находятся где-то слева от Меэлваских болот. Победоносно маршируют к Юрьеву, который к концу месяца обязательно вновь станет нашим, а проклятые схизматики умоются кровью. Когда же Елизарий опрокинул флягу с вином, то посетовал, что войска разбрелись и занимаются больше грабежом, нежели спешат разделаться с ливонцем. Новгородские же бояре человек сто чудинцев повязали и уже отправили в Новгород немыслимое количество полезных вещей. А вот псковчане в этом состязании пока уступают. Сам он везёт лишь малую толику от того имущества, упёртого немцами из его монастыря в прошлом году, ну и соответственно героев, помогавших эту толику возвертать.

— Жрать нечего, а Ярославович в большой печали, что сокол его крыло поранил, — сказал под конец разговора воинствующий монах и закашлялся. — Кому война горе, а кому мать родная, князьям же — одно развлечение.

Собранное на Псковском вече ополчение охотно шло грабить, но ни в коем случае не воевать. Все смелые и отважные пали два года назад вместе со своим воеводой, когда помогали Изборску. Новое псковское ополчение этими качествами уже не обладало. Как только Ярославовичи углубились в территорию Дерптского епископства, всем стало понятно, что и до Юрьева обязательно дойдут, а там немец с острой пикой. Кому ж охота дырку в брюхе получить, да и за что? Ополчение стало катастрофически таять. Отряды уходили на поиски продовольствия и более не возвращались. Тоненькими змейками, используя всевозможные обходные пути, 'богатыри' спешили к себе домой, под тёплые бока жён. В итоге, от первоначальных пяти сотен псковчан остались неполные две, не успевшие разжиться оружием и обрасти трофеями.

Расстались мы с псковским обозом, не дойдя до реки Пижма где-то с десяток вёрст. Гюнтер вроде бы заметил медведя и настоял на немедленной охоте. Елизарий дожидаться результата ловит не стал. С этого места начинались наши поиски, и лишние глаза были не нужны. Прочёсывать местность стали по квадратам: сто шагов по дороге на сто шагов вглубь леса. И так с каждой стороны. За день искомых саней не нашли и вечером, сидя у костра, Нюра предложила искать не сани, а приметные ориентиры.

— Я когда маленькая была, мы с девочками часто что-нибудь прятали. 'Секретами' это называли. Соседки всё время свои тайники под каким-нибудь камушком положат или у деревца прикопают. Я всегда их 'секреты' находила.

На рассвете, в пятидесяти шагах от нашей стоянки, Нюра нашла оставленные ливонцами сани. Рядом с валуном, на северо-востоке от дороги в неприметном овражке, прикрытые хвоей и засыпанные снегом лежали сокровища. И не приметный камень открыл тайное место, а оставленные лапками мелких зверьков следы, ведущие к воску.* Видимого ущерба грузу грызуны не нанесли. Янтарь, залитый воском, хранился в бочках, и если и погрызли клёпки с черёмуховым обручем, то совсем немного, не до дыр. Мы стали перетаскивать содержимое возка на свои санки. Один из бочонков, с наиболее пострадавшим обручем, рассыпался. Снорри поднял выпавший кусок воска и резко стукнул по нему рукоятью ножа. Воск разломился, как скорлупа, представляя нам великолепный образец янтаря. Прозрачный, чуть светло-золотистого оттенка и с небольшим насекомым внутри, похожим на крошечного скорпиончика. К свею подошли Гюнтер с Нюрой.

(Пчелиный воск инертен, не прилипает к зубам и не переваривается желудочно-кишечным трактом, но оказывает противовоспалительное и антиоксидантное действие. Лесные звери иногда подъедают его в малых количествах — когда это удаётся).*