Андрей Посняков: Король

Успокоенный выпусками «Правды» и специально распространяемыми слухами русский гарнизон Раковора гулял три дня, правда, без особых загулов и эксцессов – по-доброму. Все уже точно знали, что грозный царь Иван Васильевич на них гневаться не будет, а даже и наоборот – вскорости наградит милостями. Это было хорошо, это было славно, и вполне можно было не отказывать себе в кружке-другой трофейного шнапса. Выпить да покричать:

– Слава государям!

– Царю Ивану Васильевичу….

– Магнусу Ливонскому…

– Слава-а-а-а-а!!!

Здесь же, на ратушной площади, почти весь вечер ошивался и отец Грегор, незадачливый шотландский пресвитер. Улыбался, посматривал умильными глазами на Феденьку да украдкой вздыхал, время от времени оборачиваясь и грозя кулаком в сторону ближайшей таверны, откуда доносились пьяные голоса, вой волынки да разухабистые шотландские песни. Ханжой был господин пресвитер, чего уж, ханжой и извращенцем-содомитом, потому как только ханжи обычно извращенцами и бывают. А с Феденькой ему ничего не посветило – увы…

Сашка на объявленном балу не была – устала сильно, да и прихворнула, простудилась, видать. Бросало девку то в жар, то в холод, бывшие при ней отроки испереживались все… А больше никому не было до девчонки дела. Правда, король все же вспомнил, спросил и, узнав о болезни, велел тотчас же прислать рыженькой самого лучшего лекаря. Каковым оказался некий Иоганн Миллер, бывший рижский коновал и большой прощелыга, отличавшийся веселым нравом и редкостным умением впаривать больным (как, впрочем, и здоровым) совершенно не нужные сомнительные «лекарства» типа тертой кожи саламандры или жира из печени повешенного. В начале двадцать первого века этот ловкий парень, несомненно, пристроился бы менеджером в какую-нибудь аптечную сеть, втюхивал бы простакам БАДы и прочую хрень «для профилактики вегетососудистой дистонии и поднятия жизненных сил» и считался бы вполне успешным и состоявшимся человеком. В принципе, он и здесь считался таким же, правда, иногда просто ловили и били – вот и из Риги когда-то пришлось срочно бежать.

– Ну-у, где тут у нас болезная? – войдя в обширные, с низким потолком, покои, предоставленные болящей воеводою по личной просьбе короля, достопочтенный лекарь Иоганн огорошил всех прямо с порога: – Вижу, бледненькая… А это означает упадок жизненных сил. Полный, самый полнейший! В другое время и в другом месте ты, милая, давно б померла бы, – лекарь уселся на проворно поставленную Федькой скамеечку в изголовье больной и продолжал все в том же весело-циничном духе: – Скажу сразу, милая, тебе повезло! Господь не отвернулся от тебя – я хорошо знаком с такого рода болезнями, и прекрасно знаю, как их лечить.

Говоря так, лекарь то и дело брал Сашку за руку, считал пульс, а потом, выгнав отроков, приступил к более тщательному осмотру.

– Снимаем сорочку… ага, ага… позволь, я помогу, милая…

Болящая покорно исполнила требуемое и, оставшись нагишом, скрестила на груди руки.

– Ой, какая ты худенькая, душа моя, – господин Миллер сокрушенно покачал головою и, достав из принесенного с собой сундучка какую-то склянку, велел девушке улечься на живот.

– Это чудодейственная мазь из рога единорога, – намазывая Сашкину спину каким-то дурно пахнущим снадобьем, похвастался лекарь. Руки его прямо порхали по спине болящей, не забывая опускаться и чуточку ниже…

– Ах. Какая у тебя спинка, милая… И кожа – прямо шелк! Я вижу, жизненные соки еще не все утекли из тебя… Не переживай, восстановим. Расслабься-ка, милая… вот так… ага…

Сашка давно уже расслаблялась, вытянулась и даже закрыла глаза – прикосновения юрких рук лекаря оказались такими нежными, что девушка млела. Горячая волна разлилась по всему ее телу, по спине, от плеч до копчика, побежали мурашки, и волна сладострастия вдруг накрыла рыжую с головой, так что даже не хотелось выныривать.

– Еще помазать?

– Да-да, еще… и можно без мази…

– Без мази так без мази. Как скажешь, милая. Главное – это восстановить жизненные силы, ага… А ну-ка теперь перевернись на спину. Для начала измерим глубину пупка… и не забыть бы осмотреть грудь – там может много болезней таиться.

Сашка уже устала противиться вдруг охватившему ее чувству. Едва ладонь лекаря скользнула к ее груди, как девушка приподнялась и, обхватив лекаря за шею, властно притянула его к себе, накрыв поцелуем губы.

Славный малый – и немного прощелыга – Иоганн Миллер больше не говорил о жизненных силах, стало не до того… Тут нужно было действовать по-другому, тем более что эта рыжая разбитная девчонка, похоже, совсем не против… скорее даже наоборот… Ого!