Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

Зверзз после этого как-то перестал на меня дуться за то, что мы фактически заставили его жениться на няньке. Впрочем, та с отставного фельдфебеля только что пылинки не сдувала. Как говорили на моей родине, «с лица не воду пить», тем более что женщина сама старалась своему мужу «ноги мыть и юшку пить».

Герцог, как только я ему подал меморандум о строительстве в Калуге мартена, блюминга и прокатного стана, лишь глянув на исходную сумму проекта, очень разозлился и ругал меня чуть ли не площадной бранью. Полмиллиона… это… это… Это очень много, я понимаю.

Споткнулся Ремидий в ругани, только когда услышал от меня волшебное слово «рельсы».

– Повтори, – упер он в меня свой фирменный зрак, которого так боялись все придворные.

– Рельсы, ваша светлость, – повторил я. – Свои рельсы, рецкие. Дешевые рельсы. А качеством они лучше имперских будут.

Герцог внимательно на меня посмотрел, пожевал усами. Что-то прикинул в уме и только спросил:

– Когда будут?

– Не раньше осени, ваша светлость. Но и не позже. К будущему строительному сезону точно будет накоплен приличный их запас. А за зиму можно будет отсыпать приличный километраж насыпи. Шпалы заготовить.

Ремидий сел в кресло и на этот раз внимательно прочитал меморандум о создании компании «Рецметалл» на основе частно-государственного партнерства.

– Почему я должен верить этому твоему пленному офицеру? – недовольно спросил он, откладывая бумаги в сторону. – Вдруг он засланный вредитель?

Вот тут я, наконец-то дождавшись правильного вопроса от начальства, вынул из папки прошение Муранта о рецком подданстве.

– Так, значит… – Герцог задумался слегка. – Садись, Савва, рассказывай все, что задумал. А то тебя сейчас Молас в оборот возьмет, и останусь я опять не при делах.

– Молас во Втуце? – переспросил я.

– Вчера приехал. Успеешь еще с ним пображничать. Ты лучше мне скажи, наглец малолетний, почему я должен тебе дарить четверть акций этого металлургического завода? За красивые глазки?

Но к этому вопросу я был заранее готов.

– За йод, ваша светлость. И за то, что я делаю из крестьянского края передовую индустриальную державу.

Второй квартирмейстер штаба Восточного фронта генерал-майор Молас выглядел усталым. Казалось, что добавившийся на его шее Крест военных заслуг с венком оттягивал ее книзу. Даже парадная форма его не молодила, как обычно молодит всех военных.

Столкнулись мы в парадной анфиладе герцогского дворца после моей аудиенции.

– Вот тебя-то я и жду, – заявил мне он. – А то опять усвищешь куда-нибудь, и лови тебя потом.

Здрасте-пожалста… Сейчас как начнет трясти меня как грушу, а я так ничего и не сделал по его просьбе нащупать надежную контрабандную тропку в Швиц. Замотался.

А генерал, уцепив пальцами мою пуговицу, продолжил:

– Я уже узнавал, что сегодня во дворце день официально не приемный, так что кормить никого не будут. Едем в ресторан, там и поговорим.

Я, как камергер и воспитатель молодого графа, мог бы и оспорить его утверждение и приказать дворцовым служителям доставить нам обед с герцогской кухни ко мне в Иванов флигель, но… не хотел я, чтобы такая встреча стала предметом обсуждения придворных. Обо мне и так во дворце часто говорят такое… В общем, я предложил поехать ко мне домой и отведать домашней кухни. Заодно и побеседовать там спокойно, потому как лишних ушей у меня дома не водится.

– А денщик? – ехидно спросил генерал, намекая на Тавора.

Знает, кому Тавор действительно служит, знает. Впрочем, ему по должности положено такое знать.

– Тавор в отъезде. Он больше не денщик у меня, а порученец. Денщик у меня теперь другой совсем. Настоящий горец. Даже имперского языка не знает.

Предложение было благосклонно принято. Но когда садились вдвоем в мою коляску с пафосными рысаками, то Молас как бы невзначай меня спросил:

– Что же ты больше не называешь меня «экселенц»?

Денщик генерала сел на облучок рядом с моим кучером.

– Трогай, – постучал я кулаком в спину водителя меринов.

Коляска моей охраны тронулась за нами следом. А вот Молас, как я посмотрю, в отличие от меня гулял отвязанным, без бодигардов. Потом я повернулся к генералу впол-оборота и констатировал:

– Так я больше не нахожусь на военной службе. Даже погон не ношу.

– Резонно… – пробормотал генерал и тут же нашелся: – Ну не называть же мне тебя «превосходительством». Так что зови меня теперь Саемом.

– А по батюшке? – непроизвольно вырвалось у меня, так как генерал намного меня старше.