Виктор Костин - Люди и Нелюди

А может, и нет, – появилась новая робкая мысль.

Все, можешь поворачиваться. Что это, повисшее мужское достоинство – и перед дамой показывать? Мог бы и одеться.

Что он на это скажет, как мальчик или как мужчина? Это проверка, по этому и буду судить. Хотя какая теперь проверка – стыд-то какой, ведь ребенок – что тут и проверять-то.

Это волнуюсь я что-то, слишком много я поставила своим разрешением или скорее несопротивлением. Не потерять бы, хоть и неважная жизнь была у меня здесь, во втором круге, но это жизнь со своими маленькими радостями, а вот так и лишиться можно всего, ох, Натали, Натали.

Он соглашается. – Почти облегчение и странная радость от сплошь неправильного и стыдного моего поступка.

Только зовет по имени, засранец, но ему, как мужчине, простительно, моему мужчине… Прислонился к кафедре. Устал, вижу, приглашает за парту, ну пошли, труженик ты мой.

Садимся, лохмачу ему волосы. Привычка у меня есть такая после этого. Они у него светлые, правда не кучерявые, но густые-густые и такие приятные и хорошие, и весь он такой хорошенький. Мне что-то с ним очень хорошо было, не дойти бы до беды, или уже поздно до чего-то доходить, когда уже там, за чертой.

Просит меня что-нибудь рассказать. Я сама наоборот хочу его расспросить и послушать, кто он или что он за чудо такое.

Я вспомнила, где я таких встречала или не встречала, а скорее, читала доклад про таких. Людей таких не бывает даже ведьмаков, это на соседнем материке энерджазины, вроде, людей только чувствуют. Был такой доклад, одного капитана с фрегата «Гневный», вот он мне на глаза тогда и попался. Я сейчас и вспомнила, а людей таких нет, не было до сегодняшнего дня по крайней мере.

Их и император искал, и церковники искали, но найти, вроде, и не смогли никого. Меня подключали, чтобы я придумала, как энерджазина выкрасть или как-то уговорить хотя бы к нам приехать. Даже самой предлагали в гости к ним свозить, обещали и за счет короны.

Меня Шарафик предупредил тогда: не лезь, вроде, они ложь все чувствуют хорошо. В общем, я отказалась и не поехала. Хотя хотела – как же, листочек, листочек. Я даже не себе хотела, а Шарафику от меня подарок, но что-то не получилось, а потом и император… и все закончилось. У меня уже ни листочка, ни Шарафика. И вот этот теперь…

Просит меня рассказать – и что, что он сказал. Что чувствует ложь, когда я говорю. Значит, он энерджазин, людей таких не бывает. Глажу его по голове и хочу проверить. На уши посмотреть – у энерджазинов они длинные. Правда они могут и поменять их, для того чтобы мы не узнали и не заметили ничего. Неужели они подменили Витоли и он, это, энерджазин на самом деле? Потому его поведение и изменилось так сильно.

Заволновался: ну погоди у меня. Но вдруг я ошибаюсь? И это Витоли все же.

Смотрит удивленно. Как же проверить? Сейчас подумаю, подключаю свои аналитические способности, как-то они со скрипом после… но надо ведь.

Если подменили, то недавно. Может… точно, в больнице или перед ней. В любом случае месяц-два, не более, поэтому вспоминаю, что было прошлым летом. Если вспомнит, значит мой Витоли. Нет, значит энерджазин, и тогда… а что тогда? Ну, посмотрим, может, и… а может…

В любом случае узнаю, что с настоящим случилось, и по этому уже и решу, что мне делать. Понимаешь, Витоли, помнишь, прошлым летом были экзамены, и ты вытянул пятый билет. Там были примеры разные, ты отвечал, и вот тогда ты мне и понравился чем-то, стал интересен и… Вот с тех пор что-то во мне к тебе и пробудилось.

Понимаешь Витоли? – тяжело-то как проверка дается. Вдруг нет уже Витоли того моего?

– Я вот почувствовала родственность какую-то с тобой, понимаешь меня…

Примечание:

*Предсказательница под храмом – около храмов есть небольшие дома, где содержатся и постоянно живут истинные верующие и там часто бывают такие блаженные предсказатели, чаще женского пола, что предсказывают разные события, и иногда, бывает, и сходится.

Быстро кручу память.

Ну, Витоли, что там у нас за любовь была с Натали Сергеевной на том экзамене? Потому как любви я сейчас не чувствую ни на грамм и напряжение только растет.

Ну же, ну, давай, осознание, не тормози, что было? Память-то у Витоли будь здоров, это почти единственное его достоинство, ну еще и «достоинство», но не до него сейчас как-то.

Так, математика, билет номер восемь. Э… она сказала: «билет пять», нет, был точно восьмой номер.

Не смог ответить, накричала, дала задачу.