Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)

— Почему?

— Они коз почти не держат. У них овцы больше. На Линии их даже зовут овце…

— Я не хуже тебя знаю, как их зовут. Ребёнка раньше времени таким словам не учи. А то собралась благородных растить.

— Ха! А то благородные девочки не ругаются. Вот я, например, так выразиться смогу.

— К баранам нашим вернёмся. Насчёт храатства ты права. Им стоит заняться. В самое ближайшее время. Только ведь дело не только в нём. Разбить их мало. Те земли надо присоединить. Не просто присоединить, а сделать частью империи, иначе через полвека появится новый Храат.

— Не появится. Не хуже тебя знаю, кого там надо пускать в расход в первую очередь. Всё это жречество, всю эту церковь резать буду так, все слухи обо мне детской сказочкой казаться будут.

— Только для этого надо, чтобы Юг хотя бы не ударил в спину.

— Не ударит.

— При мне — нет. И не спорь. Я южан била, когда никого из вас ещё не было. Это моим именем там пугают детей. И одновременно, говорят им же «вот помрёт старя змея, и мы уж змеёнышам покажем!» Из южан и сейчас союзнички ещё те. С чего, по-твоему, наместник помощи у подразделения Армии Север запросил?

— Ты имеешь в виду рейд, закончившийся появлением этой сластёны?

— Да.

— Линку заняться было нечем. Линк воин и охотник. Ему лишь бы в атаки ходить, или по лесам кого ловить. Против кого или во имя чего — неважно, ему действие само-по-себе интересно. Попросили, может, и поднесли чего, он и занялся.

— Верно. Отчасти. У наместника есть свои части. Знаешь, почему их не послал? Он своих людей бережёт. Пусть одни его враги, то есть мы, убивают других его врагов — «резаков». Результат — и разбойников нет, и у него все люди целы. Красота!

Не забывай, моя мать когда-то считала, случись что, спесь с южан она очень легко собьёт. Голов, и правда, посносила много. Только оставшиеся стали злее. Результат известен. Возможно, южане причастны и к её гибели.

— Кто тот бунт подстроил мы не узнаем. Ты же, в зависимости от ситуации, заостряешь внимание то на одной, то на другой версии.

— Пусть так. Южан можно сделать союзниками чем-нибудь вроде крупного похода.

— Так в чём дело? Зимой соберёмся, весной и двинем на Храатов. И южане пойдут, как миленькие. Хотя бы за добычей. Ибо у Храатов с недавних пор стало появляться золотишко собственной добычи.

— Не пойдут. Этот поход, независимо от результата, меня убьёт.

— Ты же совершенно здорова! Как врач говорю.

— Не допускаешь, есть области медицины, тебе неизвестные.

— Так сиди тут. Войска за Линию поведу я. Думаешь, не справлюсь?

— За тобой не пойдут. За мной южане двинуться хотя бы из страха. Но не за тобой. И хорошо, если после моей смерти просто уйдут домой, а то могут и попытаться совместно с хратами, решить наконец, проблему армии Север.

— Что ты предлагаешь?

— Десять лет. Мне нужно десять лет без войн. Столько всего надо доделать, а то и с нуля начать. Юг битый, пока я жива, они не дёрнутся. Ну а потом… Потом я сама поведу вас в поход. И пускай Чёрная Змея умрёт во время атаки. Десять лет. И мы будем настолько сильны, что сможем воевать и с югом, и с храатами одновременно.

— Южане за эти годы усилятся.

— Пускай. Нас с тобой у них нет.

— Храаты тоже.

— Не-а, они как бы слабее не стали. Их Великий велик больше по названию, чем по реальной власти. Среди других хратов полно недовольных. Притом не им, а друг другом. Некоторое количество золота вполне может надоумить одного сходить в поход на другого. Их свары надо всемерно поддерживать. Пусть режут друг друга, лишь бы не лезли на линию. Десять лет — и мы их за год снесём.

Не было и Великой Змеи десяти лет. Они ещё не прошли. Как мало я тогда знала! Север, Юг, храаты. Только спустя годы поняла — присутствовала при разговоре, что и сейчас определяет историю мира. И мою жизнь в том числе.

Тогда я не поняла, Чёрная Змея сказала дочери, что обречена и медленно умирает. Связь выстроилась только годы спустя, уже после её смерти.

О смерти не задумывалась, как и большинство детей. Забыла, что видела. Кошмары, мучавшие первое время, ко встрече с Чёрной Змеёй уже прошли и больше никогда не возвращались.

Отдали всё, что осталось на блюде вместе с ним самим. Слуга ко мне в комнату отнёс. Потом Роза пришла. Смотрит просто завороженно. Тоже столько за раз не видела, хотя там и стало на четверть меньше от первоначального. Почему-то шепотом спрашивает.

— Осень, а можно попробовать, — сказала какое-то мудрёное слово, я даже не поняла.