Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)

Тут они лбами об пол колотят, заунывные гимны поют да кости тухлые целуют? Их мазню на досках смотреть? Раз посмотрела и больше не хочу. Динка на стене лучше нарисует. Рожи, как у покойников и такие чела, плюс ошибки в изображении всего, чего можно. Горят только хорошо. Но дров и так хватает, да и тепло ещё.

Старший медик с докладом подбегает. Я больше по сторонам смотрю. Здание, что Эрия говорила, по дороге видела. Хлев как хлев, только большой, и даже для скота не особо подходящий.

Верховный внутрь пошла, я снаружи осталась. Эрия рядом стоит. Лишние контакты с ранеными и больными никому особо не нужны. Тем более, там их ещё нет.

Дина выходит. Похоже, внутри всё в порядке.

— Пошли, похвастаешься.

Эрия торопливо достаёт врачебную маску, и завязывает низ лица.

— При себе есть?

— Да. Как и жгут.

— Надень. Вонь там сильная очень. Верховный уже в маске. На лбу — круглое зеркало, собирающее свет, часто носит, когда больных смотрит.

— Там же темно, наверное.

— Так! Операционных ламп сюда!

Кажется, горланит больше для Эрии и врачей, проверяя, всё ли подготовлено.

— Накиньте мне и им что-нибудь поверх.

Смрад всего, чем человек может и не может, пахнуть, бьёт даже через маску. Кажется, тут остались только неспособные передвигаться.

Вопль. Стон бьёт по ушам.

Крик ужаса.

— Безлицые демоны пришли за нами!

Ну да, а кем мы ещё можем быть? С рогами-то? Да и телохранители за нами. Кто-то бросается к выходу. Госпожа раньше телохранителя успевает с ног сбить.

— Тихо!

Перепонки в ушах ни у кого не лопнули?

Дина идёт между лежащими. Иногда наклоняется, или Эрию подзывает. Не слышу, о чем спрашивает, но догадаться несложно. В очередной раз знания проверяет.

До чего лежащие грязные! Вонь. Стоны. И эти шрамы почти у всех. Косые кресты с поперечинами. Почти свежие. Под зажившие. Обработанные не попадаются. Все наносились намеренно.

— Осень! Подойди! Глянь!

На полу лежит молодая женщина. Видимо, недавно здесь. Коротко, почти на лысо, остриженная. Череп обезображен крестообразным шрамом.

Дина спрашивает на местном.

— Повтори, зачем тебе резали голову.

— Сказали, я одержима демоном и его надо изгнать…

— Да сколько же можно! — возмущается Эрия, — Даже я вижу, что с ней! У меня этой настойки — хоть залейся. Болезнь не заразная. Пить могла бы и дома, дней пять обычно хватает.

— Ты здесь сколько?

— Почти три недели.

— Это сколько?

— Двадцать один день. У них календарь другой. За место лечения — голодание и молитвы. Они тут считают, многие болезни вызываются проникшими в организм демонами. Причём, вселяются они в орган, которым человек грешил. Умникам, что так делают, при встрече, тоже изгнание устрою. Причём, изо всех органов сразу. По их же методу. Я уж постараюсь, чтобы никто слишком быстро не умер.

Идут дальше. Дина наклоняется над мужчиной. Довольно долго его разглядывает.

— Что скажешь?

— Не жилец. Сутки. Может, двое.

— И я так думаю. Лишние мучения ни к чему.

Кинжал стремительно возникает в руке, и столь стремителен смертельный удар.

— С остальными что делать?

— Неизлечимых сколько?

— Одиннадцать.

— Добить! Живучий они народ. При таких методах лечения — так мало неизлечимых.

— Тут лёгкие заболевания в смертельные превращали. Многие поумирали из-за заражения крови. Эти разрезы дурацкие делали грязными инструментами! — Эрию аж передёргивает от отвращения, — А те, кто с тяжёлыми были — в земле уже. Дети в основном.

— Остальных долечивать по-нашему. Если операции кому требуется — разрешаю делать, включая те, на которые права пока не имеешь.

— Может, их всех, — Эрия выразительно показывает глазами на мертвеца, — как него.

— Да ну? Всех перережем — кто тогда мне налоги потом платить будет? Я вижу, тут многие потом вполне смогут работать. Если смущает, кто их таскать да мыть будет — я тебе заложников пришлю, пусть поработают, хватит им в обозе наш рис просто так жрать. Пора этим воинам благородным простолюдинов от дерьма отмывать, да раны им перевязывать. Право полевого суда над ними у тебя есть. Как пришлю — советую кого-нибудь в тот же день вздёрнуть. Чтобы остальные свое место знали. Мне как-то местные умельцы мечами махать — без надобности. Земледельцы как-то нужнее.

Идём обратно.

— Маски, балахоны — в стирку.

— Так точно!

— Ты, Эр, учти, такого теперь много видеть будешь. Местные тебя считать будут демоном и злой колдуньей, причём без разницы, будешь ты их лечить или на кусочки резать. Им эти монахи-потрошители — люди, приближенные к богу, а не тупое дерьмо. Любое, что ты будешь заставлять их делать, будут воспринимать как покушение на их ничтожную душонку. Лет двадцать всё будет сложно. Пока дети этих не подрастут. Мы хорошо вцепились. Чую уже, как вся эта поповская мерзость трещит, но ещё не сломалась.