Владимир Белобородов - Норман. Шаг во тьму

Чуть ли не свечкой взвив лошадь около трактира, моя любимая спрыгнула и забежала в ворота. Я так красиво не смог бы. Когда вынул ногу, застрявшую в стремени, и вбежал почти одновременно с Храмом во двор, увидел довольно странную картину. Нейла держала за подбородок кошку и смотрела ей в глаза. У меня возникло чувство дежавю. Это уже потом память нарисовала первую встречу Нейлы и Кассары. Да что же с тобой делали эти твари в академии?

Сейша, словно дрессированная собачка, села. Когда я хотел подойти, Нейла махнула рукой останавливая. Говорить, а уж тем более кричать я боялся – вдруг кошка начнет нервничать? Если бы не Нейла, заслоняющая ее, я бы снес сейше голову. Уверен, смог бы. Меня переполняли страх за любимую и настолько же сильная ненависть к угрожающему ей зверю.

– Кто-нибудь разбирается в плетении ошейников? – взявшись за широченную кожаную полосу на шее сейши, спросила она.

– Могу посмотреть, – раздался сзади голос Нирта.

– Иди, только плавно.

Лич возился мер десять, после чего в его руках осталась снятая лента ошейника, увешанная десятком медных пластин и несколькими камнями.

– Только у нее на голове тоже плетение, – сказал Нирт, – быстро не разберусь.

– Снимай.

– Мер через пятнадцать начнут просыпаться исварцы. Не успею. – Лич повернулся к нам, ища поддержки, и, не мигая, уставился на меня. – Ты это, Нейла, давай уговаривай ее пойти в лес, там посмотрим, – не отводя от меня взгляда, произнес он. – И с Норманом поговорила бы.

– Попробую. – Нейла повернула голову к личу, увидела меня и вдруг, отпустив кошку, стала приближаться. – Все хорошо, Нор, она меня не тронет.

Нейла медленно шла ко мне, успокаивающе подняв руки.

– Убери «огонек». – Интонация у нее при этом была, словно она разговаривала с полоумным или ребенком.

Я посмотрел на свою руку, чтобы понять, о каком «огоньке» идет речь. Над ладонью светился огненный шар с полметра в диаметре.

– Сними плетение.

– Не получится, – раздался голос Дайлона сзади, – он уже не сможет. Выкинь куда-нибудь.

Я посмотрел на все еще сидевшую сейшу. Нейла проследила за моим взглядом и заслонила собой кошку:

– Не надо, Нор. Она не виновата. Я больше так не буду.

Руки были словно свинцовые, когда я бросал «огонек». Сознание практически сразу стало меркнуть.

– Бегом отсюда, – услышал я голос Храма.

Очнулся где-то в лесу. Волосы кто-то теребил.

– Вот ведь маги, – ворчал орк, – такую броню сжег!

– Я не хотела, Храм, – послышалось откуда-то из-за моей головы.

– Головой думать надо. Не муж, так хоть я, может, в тебя это вобью. Будешь у меня учиться мечному бою. Он как ничто другое приучает к выдержке.

– А чего ты о броне переживаешь, тем более кожаной, – послышался откуда-то певучий голос Эля, – бок не жалко?

– Бок заживет. Вон когда-то даже руку вырастили.

– У тебя что, руки не было? – спросил Саймол. – Расскажи…

Нос безумно чесался. Я попытался потереть его рукой, но, ткнув в лицо ладонь, понял, что пальцы ничего не чувствуют. Немного отодвинув от глаз ладонь, с удивлением увидел повязку, очень напоминающую варежку.

– Очнулся! – вскрикнула Нейла и тут же нависла надо мной.

– Еще бы не очнулся, столько силы влили. – Из-за головы Нейлы показалась фигура эльфа. – Давайте в коляску, и дальше.

– Дай хоть осмотреть.

– Эль прав, – возразил Саймол. – Вон гоблин скачет, наверняка они уже близко.

С неба на лицо упали первые мелкие капельки. Судя по размеру нависших туч, дождь будет затяжной и нудный.

Двуколка, раскачиваясь на кочках еле различимой дороги, слегка поскрипывала. Руча бежала рядом. Вымокшая, она имела весьма жалкий вид, хотя, судя по ее веселому бегу и попыткам поймать пастью капельки, дождь не приносил ей никаких неудобств.

– …Ну и после того как ты кинул свой «огонек» прямо в конюшню, – журчал виноватый голос Нейлы, рассказывая о том, что я успел пропустить, – половины ее практически не стало. А там лошади…

Осознав, что в их гибели, в принципе, виновата она, Нейла проскочила этот момент.

– Тут Храм закричал, чтобы мы садились на лошадей, а сам взял тебя на руки и, перекинув через седло, поскакал. Когда я повернулась, сейши уже не было. В лесу остановились, чтобы осмотреть тебя. У тебя руки обожжены, и каналы на ладони немного перегорели.

– Немного – это как? – Внутри зазвенел колокольчик тревоги.

– Ну-у… через десятины три-четыре, наверное, восстановятся… это на ладонях… На пальцах – дольше.