Диана Гэблдон - Огненный крест. Книга 1. Священный союз

– Oui, merde, Madame, – произнес отец Леклерк. – Quelle tragédie [68].

Он перекрестился распятием, а потом совершенно непосредственно вытер жир с бороды рукавом и уселся рядом с Иокастой.

– Мадам, спросите ее, пожалуйста, чего она желает, – обратился он ко мне. Несмотря на вежливый тон, это был приказ.

– Желает?

– Oui. По-прежнему ли она желает выйти замуж за месье Дункана? Как вы понимаете, мадам, по законам Святой церкви, если нельзя вступить в супружеские отношения, то и брак заключить нельзя. Зная об этом, я не должен проводить обряд. Однако… – Он поколебался, сжав губы. – Однако подобное условие предполагает, что союз даст плоды, если на то будет воля Божья. Здесь же Господь не станет требовать плодов. Так что, понимаете…

Я перевела его вопрос Иокасте, и на ее лице появилось типичное для Маккензи выражение – спокойная маска, за которой скрывался бурный мыслительный процесс.

Мне и в голову не приходило, что подобное откровение может помешать свадьбе. Джейми хотел защиты для своей тетушки, и Дункан мог ее защитить. Свадьба представлялась идеальным выходом. Джейми будет вне себя, если в последний момент планы рухнут.

Через мгновение Иокаста глубоко вздохнула.

– Хвала небесам, что мне повезло заполучить иезуита, – сухо проговорила она. – Иезуиты своими доводами Папу Римского без исподнего оставят. Уж они-то знают, что на уме у Бога… Да, скажите ему, что я все равно хочу выйти замуж.

Я перевела ее слова отцу Леклерку, который внимательно изучал Иокасту взглядом. Она этого, разумеется, не видела и вскинула бровь, ожидая ответа.

– Передайте ей вот что, мадам, будьте так любезны. В основе этого закона Церкви лежит деторождение, конечно, однако есть и другие важные стороны. Для брака, истинного брака между мужчиной и женщиной важен и… союз тел. И будут оба в плоть едину. Между супругами происходит многое, когда они делят постель и дарят друг другу удовольствие. Брак этим не ограничивается, но это его важная часть.

Должно быть, на моем лице мелькнуло удивление, так как он слегка улыбнулся и посмотрел уже на меня.

– Я не всегда был священником, мадам. Когда-то я был женат. Я знаю, каково это – отречься от… плотской стороны жизни.

Деревянные бусины четок стукнули друг о друга.

Я кивнула и, переведя дыхание, перевела его слова для Иокасты. Сейчас тетушка не раздумывала.

– Скажите, что я благодарна ему за совет. Я тоже уже была замужем… причем не раз. И с его помощью вновь стану женой. Сегодня.

Я передала священнику ее ответ, но он уже все понял по ее прямой осанке и тону. Отец Леклерк еще немного посидел, перебирая четки, а потом кивнул.

– Oui, Madame. – Он потянулся и мягко сжал руку Иокасты. – Хэй-хо, мадам!

Так, одно дело сделано, думала я, поднимаясь на чердак. Следующий обязательный пункт программы: рабыня Бетти. На самом ли деле ее отравили? Снизу донеслись приглушенные удары часов: один, два, три. До свадьбы оставался час…

Учитывая, что католиков в колонии не жаловали, Иокаста не могла нанести своим гостям, в основном протестантам той или иной масти, такое оскорбление – заставить их присутствовать при папистской церемонии. Поэтому сам обряд проведут тайно, в ее будуаре, а затем молодожены спустятся по лестнице рука об руку и будут праздновать с друзьями, которые тактично притворятся, что отец Леклерк – просто-напросто странно одетый гость.

Приблизившись к чердаку, я различила тихие голоса. Дверь в комнату, где ночевали женщины, была приоткрыта. Распахнув ее, я увидела Улисса. Дворецкий стоял у изголовья узкой постели, скрестив руки на груди, словно ангел возмездия, вырезанный из черного дерева. Очевидно, он считал, что вина полностью лежит на Бетти, ведь она серьезно нарушила свои обязанности. К рабыне наклонился щеголеватый человечек в рединготе и с огромным париком.

Прежде чем я успела заговорить, он прижал к безвольной руке Бетти некий предмет. Раздался тихий щелчок, и на темной коже рабыни появился красный прямоугольник. Капля разбухла, затем превратилась в кровавый ручеек, который стек по руке в специальную мисочку у локтя.

– Скарификатор, – пояснил Улиссу джентльмен и с гордостью продемонстрировал свой инструмент. – Большой прорыв по сравнению с грубыми ланцетами и флеботомами. Привез из Филадельфии!

Дворецкий вежливо наклонил голову, то ли принимая предложение рассмотреть инструмент, то ли признавая его исключительное происхождение.