Евгений Красницкий - Отрок. Женское оружие

Что приехали – хорошо, мне помощницы нужны, – боярыня обратилась к Говорухе. – Все равно у печи тебе стоять незачем, в трапезной накормят. Как раз сейчас обед и будет. Стирают у нас холопки – на всех, а вот ты тогда шитьем да штопкой займешься. Пару холопок я тебе выделю, а что да как – сама разберешься. У нас тут жизнь общинная, привыкай.

– Спаси тя Христос, Анна Павловна! – с чувством сказала Верка, кланяясь боярыне. – Да я… Да только скажи! Где тут твои холопки нерадивые?!

– Ты с дороги-то охолони, вещи разбери да в горнице устройся, – не дала ей разбежаться Анна. Поглядела на Веркину дочку, хоть и вцепившуюся в мать, но озиравшуюся без особой робости. – А дочку твою… Любавой ее зовут? Так вот, Любава при девках будет. У нас тут по крепости ребятишки без пригляду не бегают, даже Елька моя да Аринины младшие сестрицы при девичьем десятке теперь состоят и со старшими по мере сил занимаются.

– Ой, мама моя! Любань! Ты слыхала? При боярышнях будешь! А занятия, что, и воинские есть? – Верка встревоженно поглядела на Анну. – Неужто вы и правда девиц мечом махать обучаете? Я-то думала, Варвара брешет, что у вас девки с отроками в поле на равных бьются до крови… Да Любавушка моя мала еще…

– Вер, ну что ты Варькину дурь повторяешь? – поморщилась Анна. – Какие мечи? У нас отроки пока не опоясаны, а уж кто девкам-то даст? За одну такую мысль батюшка Корней всех бы разогнал! Из самострелов они стреляют, верхом ездить учатся да грамоте. Разве есть в этом дурное?

– Ну, телесная крепость никому не лишняя! Да и бабы боевые у нас всегда в цене были, чай село-то воинское! – хохотнула Верка, заметно успокаиваясь после слов Анны и с откровенным любопытством косясь на стоящую неподалеку Арину. – Учись, Любава! Ты у меня не робкого десятка, тут ко двору придешься. И жениха тебе справного сыщем, не как у этих дур ратнинских, что от зависти тебе нынче утром языки из-за плетня показывали да рожи корчили… Я ж тебе и толкую – плюнь на них и разотри! Подумаешь – дразнились, зато им там путных женихов не видать, как своих ушей, если только что от михайловских девок заваляется!

Говоруха снова перевела взгляд на Анну:

– Да я сразу так и подумала – брешут Варька с Лушкой! Им бы только языком мести по селу, – и сокрушённо покачала головой, будто не сама только что совершенно серьезно вопрошала про мечи. – До чего у нас в Ратном бабы языкатые! Как накинулись на меня всей толпой вечером у колодца – насилу от них отбрехалась! Ну, ниче, я им тоже выдала! – самодовольно хмыкнула она. – Больше, конечно, своим снохам – они громче всех орали. Ну так я и напомнила, как девери за их юбками отсиживались, когда другие в Куньево за добычей ходили. А то обозом они нас попрекают! Макар-то мой до ранения воином удалей братьев был, оттого и ранили, что за чужими спинами не хоронился! Он и в обозе поболе привозит, чем их губошлепы с боя берут… А уж как мы отъезжали, такой визг подняли! За тюки хватались, проверить хотели, не прихватила ли лишнего… Как же! У них прихватишь – свое насилу отбила.

Чувствовалось, что Верка сейчас пойдет на очередной круг, расписывая историю своего отъезда из Ратного, поэтому Анна поспешила прервать столь красочное повествование:

– Ладно, Вер, мне это знать без надобности. Ты пока прикинь, что тебе с Любавой из вещей на первое время потребуется, а я распоряжусь, чтобы вам место для жилья указали.

Вея с Ульяной сговорились сразу же после обеда сходить на посад, чтобы своими глазами наконец увидеть, где им отныне предстоит жить, оценить, что там уже построено (или хотя бы размечено) и что они, со своей стороны, могут там сделать. Туда же собиралась и Верка, ничуть не растратившая своей живости; а Макар, не иначе как с ее подачи, не растерялся, нашел время переговорить с Сучком и застолбил за собой тот участок, на котором раньше собирался строиться Илья. Так что и ей на посаде нашлось, чем заняться. Ну, хоть бы просто впечатлений набраться – она от нетерпения только что не подпрыгивала, как Анька-младшая. Видать, при всем напоре и умении постоять за себя, жизнь на одном тесном подворье с недоброжелательно настроенными снохами и ее изрядно измотала, как бы она ни хорохорилась.

Татьяна, не отдохнув с дороги, захотела увидеться с Кузьмой – тот ведь и в церковь в воскресенье не приезжал: в последнее время оружейный мастер Младшей стражи и в трапезную не ходил – так был работой завален. Даже миску с едой ему помощники приносили.

Кузню Татьяна нашла по звуку – этот шум она знала хорошо и ни с чем бы его не спутала. Вошла и растерянно замерла на пороге: сын, голый по пояс, в кожаном фартуке, стоял спиной к ней у наковальни рядом еще с двумя отроками и не оглянулся – не заметил мать. Впервые Татьяна видела его за работой одного, без отца, и поразилась, насколько же они похожи друг на друга, даже со спины. Нет, сын, конечно, немного похлипче пока, не нажил еще мужской мощи, которой отличался Лавр, заматеревший от работы с тяжелым молотом.