Евгений Красницкий - Отрок.Покоренная сила

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

© Евгений Красницкий, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Апрель – май 1125 года, село Ратное – Нинеина весь

Выехав из Нинеиной веси с утра, Мишка с Роськой подъезжали к Ратному уже далеко за полдень. Накормленные Роськой щенки затихли в корзине, перестав возиться и попискивать, Мишка пригрелся около их пристанища, удобно пристроенная раненая нога не беспокоила, и старшина Младшей стражи начал задремывать. Роська тоже поклевывал носом, осовев то ли от монотонности дороги, то ли от резкого пополнения Мишкиными стараниями персонального тезауруса.

Рыжуха, умнющая скотина, почувствовав расслабленность пассажиров, не перешла на шаг, а по-прежнему топотала рысцой, но темп выбрала такой, который был удобен ей, а не задавался людьми. Дорога подходила к концу, вот-вот в просвете между деревьями должен был появиться ратнинский тын. Вдруг впереди, заставив Мишку с Роськой разом вздрогнуть, раздался отчаянный женский вопль. Через пару секунд – еще один.

– Что такое? А ну-ка, наддай!

Роська понукнул Рыжуху, но до того, как сани выкатились на берег Пивени, раздалось еще несколько воплей, слившихся в один сплошной вой.

На берегу Пивени стояла толпа – похоже было, что здесь собралось все население Ратного. Приглядевшись, Мишка понял, что на самом деле видит две толпы – вольные ратнинцы и холопы. Холопы стояли отдельно, на коленях и были окружены полукольцом ратников, верхами и в полном вооружении.

Особняком держались три всадника: дед в парадной шубе, крытой синим сукном, староста Аристарх, тоже одетый, как для торжественного случая, и Мишкин знакомец, ратник из десятка Луки – Афанасий. Афоню Мишка узнал с трудом, левый глаз и чуть не половина лица у того были закрыты повязкой.

На речном льду стояли сани без лошади. В них лицом вниз, с растянутыми ремнями руками и ногами, лежала обнаженная женщина. Рядом горбатилась жуткая фигура обозного старшины Бурея, который, ощеряясь так, что было видно даже издалека, хлестал лежащую в санях женщину кнутом. Бурей нанес очередной удар, откинул в сторону руку и расстелил на снегу кнутовище. Немного помедлил и снова полоснул с оттяжкой. Воздух прорезал новый отчаянный крик.

«Садист, падла, специально с паузами бьет, это больнее. Удовольствие получает, угребище, мог бы и одним ударом убить. Что же случилось-то?»

Еще несколько ударов. На последние два женщина не отреагировала, видимо, потеряла сознание. Бурей поднял голову и уставился на сотника Корнея, тот кивнул. Обозный старшина склонился над санями и принялся распутывать ремни, которыми были привязаны руки и ноги жертвы.

Мишка закрутил головой, пытаясь высмотреть, кого бы можно было расспросить, и увидел, что от края толпы ему машет рукой Матвей.

– Роська, Матвея видишь? Давай туда.

Рыжуха единым махом перенесла сани через реку, с разгону выскочив на противоположный берег.

– Мотька, что тут такое?

– Холопку казнят, – Матвей мотнул подбородком в сторону Бурея. – Афоня ее вчера вечером изнасиловать хотел, а она ему полморды ногтями располосовала и глаз. Тетка Настена сомневается, что видеть будет. Утром сотник ее судил и приговорил казнить. Вот, казнят. Отец Михаил вмешаться хотел, да никто и слушать не стал, – Матвей безнадежно махнул рукой. – Алена его без памяти утащила. Смотрите, сейчас Бурей ее…

Бурей выкатил из саней забрызганный кровью чурбан, кинул на него приговоренную и взмахнул секирой. Толпа дрогнула, где-то вскрикнула женщина, запричитала еще одна… Бурей поднял над головой отрубленную по самое плечо руку.

Дед поднялся на стременах и заорал в полный голос:

– Зрите! Эту руку она подняла на своего господина!

Бурей, повинуясь очередному кивку Корнея, схватил бесчувственное тело за волосы и кинул в прорубь, рукоятью секиры пропихнул его под лед, потом спихнул ногой туда же и отсеченную руку. Дед снова заорал:

– Раб, поднявший руку на хозяина, повинен быть убитым, а буде раб убьет хозяина, повинны быть убитыми все рабы в доме! Так было, так есть и так будет впредь! Идите и помните!

«Господи, это же я ее Афоне подарил. Имени не знал, даже не видел никогда и судьбу ее решил. Как она кричала…»

– Старшина, что с тобой? – Мотька плюхнулся в сани рядом с Мишкой и потряс его за плечо. – Что, ногу опять разбередил?