Александр Эйпур - Ученики Берендея

− Кто такие?

Колдушка подбежал на цыпочках, заглянул поверх руки моей.

− Слыхать слыхал: являются и бродят чужаки, − откуда? с целями какими? − неведомо. − В лицо подобострастно заглянул и выпалил: − Могу понаблюдать, коль хочешь, ведь у тебя других забот полно.

Поприще ведал, говорит о чём. Снаружи грохот нарастал. Я высунулся из дупла, забыв про осторожность. К заставе приближался караван торговый. Судя по количеству штыков, мимо заставы намеревались провезти спроса повышенного товары, в количестве несметном. Уж пиками ощерилась охрана, смельчаков две дюжины от группы отделились основной и устремилися к дубам; на тетивах шёлковых калёны стрелы уж лежали, командиры краткий миг победы предвкушали.

И вновь неведомая сила вмешалась в расстановку сил: будто в штаб меня с докладами позвали, − казармы внутрь отбросило чужой взрывной волной. Стрелы полета я не услышал даже. Через парадный вход, в дубовую она проникла крепость, вонзилась в переборку огорчённо − аккурат, где только голова маячила моя. «Что везём?» − хотелось крикнуть. − «Лечебный насморк», − они могли ответить. Опять же, кто я им? Однако, будь соловьи-разбойники на месте, купцам пришлось бы принять бой и дань обильную, обидную платить, как пить дать.

− Стрелять умеют, − я промолвил.

− Да и ты не промах! − раздалось за спиной не очень внятно. Печеньем контрабандным Поприще рот и карманы набивал. − Ишь, увернулся с четверти полета. В твои лета похвастать я таким не мог.

Льстецам я спуску не даю:

− Чтобы впредь не возвращаться, относительно предмета, карты этой, то её ты больше не увидишь. Разве что, в руках моих. Но будет лучше, если всё расскажешь сам.

Он помялся:

− Эти, с колодцем, поговаривают, из команды разрушителей.

− Кормил борщём − тащи жаркое.

− Что уж так с наскоку, передышки не даёшь? − Ловчила сотворил сачок и попытался слово лишнее поймать да под язык вернуть, но на стекло магическое, воздвигнутое мною, натолкнулся, − в этом деле я преуспел, и на экзамене последнем получил «зачёт». Старик и так, и эдак − вязнет молоток, сачок скользит. − Ну, ладно, буду говорить. Ты только мне рецепт стекла покажешь. Стену от северных ветров поставить, прочную наверняка, хочу. Так вот, о разрушителях. Ваш мир на грани уничтоженья скорого, вот всякие и лезут уравновесить наш. Чтобы сюда не перебегали ваши инкарнаты. Среди девятских посему союзников нашлось немало, но лично я не против. С умными всегда приятно завести знакомство. Я поведу и покажу…

Заговаривая мне зубы, списание излишков в холодильнике произвёл колдун. Яишница с сиреневыми желтками на сковороде зажурчала, на двух тарелках ломти колбасы образовали горку оркестровых инструментов, как бы приглашая в самодеятельном кружке участие принять. Разделить же трапезу колдун меня не торопился звать.

− Злой старикашка ты, знать − много знаешь, да говорить не станешь. Цену набиваешь.

Поприще задержал желток на кончике языка, слизнул и очи закатил. Посмаковав, ответил:

− Тебе, Андрейка, я полезным чем подольше оставаться жажду. Вот спросить хочу: сила имени твоего в чём заключена? Ударение на слог второй, − стало быть, привалит счастье на вторую половину жизни, а ты так молод.

− Зачем мне третий прибавляешь слог?

− Исключительно ради блага твоего. Чтобы приблизить День твой.

Ему в лицо я рассмеялся:

− Мой враг желает мне добра? Попробуй доказать.

− Изволь! − И пальцы жирные протянул колдун, десяток кубиков перевернул да без оглядки оценил реакцию мою. − По кругу отныне будут бегать великаны, за тенью собственной гоняться. До сто первого поворота соловьи-разбойники так и не домчат. Вижу, ты и без кубиков на выдумку горазд, а вместе, стоит захотеть, мы всех недоумков построить сможем, и будем стричь овец…

На кубиках происходило то, что он задавал вращением фрагментов.

− Достаточно. Руки убери. Сам напросился… Кстати, стопочка блинов, увенчанная мороженным и клубникой в виде дворца, тебе ничего не напоминает?

Этот сучок прекрасно знал, о чём шла речь! Заметил я за ним особенность передёргивать плечом, когда лгать собирается. Вот и сейчас заговорил, поводя им:

− Никаких ассоциаций, Андрейка, ну, совершенно никаких. А ты у нас поэт. Мороженное и клубника… Так где архитектурное ты диво наблюдал?

− Позволь, закончу. У друга моего похожая есть карта. Про себя, его я Женей называю часто, ударение на первом слоге. Произнести лишь стоит, в мыслях либо вслух, для исчезновения причину он находит тотчас.