Александр Эйпур - Ученики Берендея

Ротозей едва не выронил, − пришлось в сценарий привнести поправку. С полной выкладкой вёрст несколько учесть необходимо… тут где-то пригодилась бы запятая. Или даже марш-бросок.

Не своим голосом я мычал − повязки через и бинты, чтоб с сбить погоню с верного следа.

− Толком говори, − гаркнул Рыжая Борода, передавая дальше эстафетной палочкой меня. В других руках оказавшись, я к красноречию прибег:

− Шёл тут какой-то, калечил в поединке, иных в заложники определил. Да ещё на словах просил передать, что вскорости вернётся и вздует за обман.

Все четверо выдохнули в одно слово: «Что?»

− Да он сам обманщик первый! − Старшина вскричал. − Мы, честь по чести, ритуал над хлебушком провели, Сикпенин басню новую сложил. Вскрыли хлебушко-то − а внутри пусто, чтоб ему было пусто!

− Вот и я говорил своим: не связывайтесь с соискателями, не злите парней. Не смотрите, что один зелёный; они нынче, через одного, одно и умеют: ногами вышибать мозги… Бедная головушка моя! Знал бы − пусть бы шёл себе мимо.

− А инструкция? − перебил Старшина. − Хочешь, чтобы соискатели хороводами у нас ходили? Одно радует, Синдбадскому крышка. − На своих зыркнул: − Что, напужались? Мы ж не соловьи-разбойники − без роду, без племени. У тебя, Колючка, второй разряд? Как сопляка поймаем, зови на бой. Побьёшь наглеца − третий запишем… ась? Не рад? До скончанья веку мне тенью оставаться положил?

Копьеносец робко переступил с ноги на ногу. Не сразу разобрал я, кто из них Колючка, кто копьё.

− Так это, со вторым спокойней. Третий разряд каждую луну подкреплять надоти, а у меня от школы забывчивость хронически застряла.

− Что скажешь ты, Солома?

− Что говорить? Много ли скажешь? А скажешь мало − что говорить? Не, я и второй разряд не подниму. Я, если по секрету, в отхожем месте просидел два срока, пока пятёрочники науки кремень грызли. Будто зубы не пригодятся впредь.

Плюнул тут Старшина на это дело.

− Что ж мне самому идти под поезд? А сыскать Сикпенина мне, живым или мёртвым! Где пасётся наше племя молодое, неуклюжее?

Бросились Колючка с Соломой Старшине за спину, вытолкали пред очи ясные практиканта.

− Всё прячешься, инородная душа? Не мог буханку расшифровать по весу, от пустышки отличить?

Сикпенин виновато улыбнулся:

− Её из рук не выпускали вы-с, Старшина…

− Попросить не мог?

Практикант согнулся в три погибели, рукою челюсть призакрыл:

− Однажды по зубам уж получил, спросивши.

Ударился в воспоминания Рыжая Борода, припомнить случай восхотел один хоть, когда это промашку в воспитании он допустить изволил. Как видно, не сумел, из-за чего рассвирепел на ровном месте, за меч хватался, как за грудь сердечник. Едва пар сбросил − на дуба нижний сук присел.

Дуб поддержал кандидатуру, но мнение своё озвучить не спешил, пока другие норовили.

− Сикпенин дерзости научен кем? Выходит, виноват кругом один я? − Причалила к шелому Старшины средней упитанности тучка.

− Виноват частенько тот, кто много на себя берёт, − вмешался я. Разлад в рядах противника не вылезет коль боком, то службу может сослужить.

− Поди, давненько за уши не драли вас! Одни поэты скоро расплодятся тут, а прокормить их чей возьмётся институт? Мир катится куда-то не туда, и виной тому пришельцы. Они, как черви, проникают к нам да точат яблоко чужое. Ну, ничего, − смягчился Старшина, поднялся в рост. − Нам только этот день прожить да прохиндея изловить. Придумал я, как посчитаться с миролазом. За мной, орлы…

Как в документальном фильме скоротечном: столб пыли, грохот − и его с командой только мы видали. Краем глаза замечаю тень: как будто нечто оторвалось от меня и обособилось, родное плоть от плоти, лишь нить чистейшего серебра пульсировала харизматично и силилась воссоединить ипостаси обе. Физически, на ощупь то есть, росли мы из одних кроссовок.

Приглядевшись лучше, я в существе признал себя, каким был отроду лет, так скажем, десяти. По обыкновению, я был уже готов смириться с очередной загадкой, да день сегодня выдался особый. На языке нашёл единственное слово: «Совесть». Вон оно что!

Заговорила Совесть голосом нездешним: «Допрыгался, бодливый? Разогнал всю сказку, мечте на горло сапогом. Не ты ли грезил под корень извести Злодея, очередную сказку услыхав из дедушкиных уст? Но как, в контакты не вступая, различить собрался, мутанта от Горыныча, волшебника от колдуна и бюрократа от слуги народа? Запомни: как здешние знаменитости поразбегутся, и я уйду, куда глаза глядят. С тобою каши, кажется, не сваришь».