Александр Эйпур - Ученики Берендея

− Мы, батюшка, вообще-то соловьи, вид повседневный, густораспространённый − говорит один, − да на ту беду нашлись завистники, напраслину возвели. Напраслину кто возвёл, по сей день не ведаем: раз в три дня обедаем. Служебного расследования не назначали, а было бы то к месту. Разбойниками величать стали, будто тут таможня главная. Смех! Есть куда покруче.

− Разве не ломятся от изобилия терема ваши? − спрашиваю, грозно листая блокнот.

− Ступай да сам смотри: что есть − второго сорта, курсы по переклеиванию ярлыков не проходили. Да что это я? Ты ведомость потревожь, гарнитура цельного не наберёшь, − как гриб на просеке. Так, с бору по сосенке.

Слушаю старшего говоруна, а сам в уме складываю да вычитаю, расстановку сил ломаю.

− Вот что братцы вам скажу. В мире стало неспокойно: что ни день − терракт и войны, идут с запада купцы, завалить хотят товаром. В помощь вашим кочегарам я послал троих ребят; хорошо − не подлецы: жгут подделки день и ночь… отравилась шефа дочь, сын печением объелся, телевизор загорелся, на жене дубленка косо… Самому как на кокосах мне диета надоела, потому покончить дело приказали наверху. Нас хотят рубить под корень. Есть приказ поставить шкворень − свой, пока не закрутила ласковая вражья сила. Надлежит вам в сей же час пост покинуть, это раз. Кто покрепче, − мчи вперёд, на сто первый поворот. Перекрёсток оживлённый слабо там укомплектован: всё запружено товаром, а владельцев скипидаром бог торговли распугал… Двое прочих, кто не круче, в лес ступайте во дремучий, в жизни общества пора принимать участье тоже: брейте же друг другу рожи, чтоб на свадьбе службу нашу вы представили не хуже, чем ины профессора…

«Брейте» я сказал, придётся − и свидетелей найду. Налицо профнепригодность, глохнут рати на ветру. Хоть приказы отменяй, ворога врасплох застав: заставы личный состав букву «Р» не углядел. Отдохнуть от ратных дел им не скоро доведётся… Что ж, как издревле ведётся, в местный монастырь не смей с заграничными чулками.

Мне попало − я в сторонку, чью-то раздавил коронку. За разумного пределы вышла драка в беспределе. Победители сыскались, половчее показались: с ног, с довольствия и с толку сбитых, разве только не убитых сотоварищей своих метят мне на попеченье.

− Где я наберусь печенья?

− С нижних полок собирай, как поднимешься − направо. − И ударили во все лопатки, по дороге без оглядки. Пыль подняли чемпионы − впору протирать иконы…

Но чихнул отважно некто, невидимкою затих; в библиотеке его личной с полок книги полетели, − в многозвучьи карусели запропасть способен стих. Всестирающей десницей сметены со сцены факты: летописец, казначей, писарь, друг ли, враг ли? − кто мелькал посред очей?..

Наважденью место было. Изучать приметы стал, − на заставе я, как прежде, всё на месте вроде, да недостаёт чего-то. Руки чешутся, и вот я занятие подыскал. В перевязке раненых упражнялся до той поры, пока не убедился, что без посторонней помощи им не подняться. Более из уважения, чем остерегаясь шума, забил рты кляпами да в погреба глубокие опустил обоих. Отправился хозяйство принимать, учёт квадратных метров произвести. По сейфам только полез, как задрожала тут земля, как брызнула с дубов листва. Из дупла нос высунул, глядь − непревзойдённый Старшина лупит впереди, прочие выдерживают дистанцию, топочут стадом. В зеркало, при входе справа, загляделся мимоходом. Ба! Знакомое лицо, великаны за своего признают вряд ли. Но полюбуйтесь: сами хороши, воспитание прахом. Сколько в детстве ни долбили, что тесен чрезвычайно мир, потому дороги и ведут с запасом. «По газонам не ходить» − так и не задержалось под шеломами, ни грамма. Рыжая Борода пошёл резать угол, буквально по моим следам.

Я оценил машину, которая имелась в распоряжении заставы, запустил компрессор да бить короткими очередями по сапогам стал, не подпускать же дружину к объекту без охраны. Для летописца, полагаю, данный эпизод не породит противоречий крупных: «Личный состав заставы принял бой неравный, и сопротивление подавлено единственным предметом было: кто говорит «шелом», подразумевает «шлем». Что правда, то есть правда: шлем богатырский вдребезги разбил воздушную машину.

− Что, сволочи, своих не признаёте? − раздалось снизу. Тряханули дуб − зевнула отскочившей дверцей печь. Я сажи зачерпнул совок, метнулся к зеркалу − и маскировать давай изображение своё, однако зеркалу мои попытки напрасной тратой времени казались. Швырнул совок из помещения вон, на голову накрутил бинтов да вызвал лифт. Точнее − вывалился на руки Старшине, почти без чувств.