Андрей Ерпылев - Личный счет. Миссия длиною в век

– Где он? – выпалил Михалыч, тоже, судя по всему, отлично слышавший вождя – никем иным этот старичок быть не мог: вождем, старейшиной, королем, президентом, наконец, одним словом – шишкой. – Куда вы его дели? Отвечайте?

«Он устал, и мы не стали его будить, – совсем человеческим жестом пожал плечами абориген, и от этого движения вся копна его многочисленных одежек заколыхалась». – Он вам нужен?»

– А зачем мы, по-твоему, сюда прибыли? В гляделки играть? Ну-ка, живо ведите его сюда!

«Никто не может неволить другого человека, – назидательно сообщил старец. – Но любой волен идти туда, куда он пожелает. Вы желаете видеть своего товарища?»

Саша готов был поклясться, что вопрос обращен именно к нему.

«Да, – мысленно ответил он. – Мы для этого сюда и прилетели».

«Пришли», – судя по тону, абориген улыбнулся, но губы его по-прежнему оставались неподвижны, и лицо не дрогнуло.

Александр внезапно понял, что ему не нравилось в лицах туземцев, вполне миловидных, даже симпатичных по человеческим стандартам. Глаза. Вернее, зрачки огромных глаз – вертикальные, словно у кошек или змей. Так вот, в такт «улыбке» старика зрачки его расширились в овалы и снова сузились в вертикальные черточки…

«Как пришли? – удивился ротмистр. – Откуда он знает?»

«Мы знаем, – ответил вождь именно ему. – Мы многое знаем, Человек Внутри Человека…»

Молчаливые аборигены расступились, давая дорогу к одной из хижин…

«Слава богу, жив!» – не удержался от мысленного восклицания Саша, увидев Агафангела… Нет, не распятого, не сидящего на колу и не варящегося в котле.

«Пропажа» сладко посапывала на удобном ложе из чего-то вроде упаковочной бумажной соломки, мягкой даже на вид, но не такой сыпучей. Причем путешественник, хотя и не был гол, по примеру аборигенов, но одеждой цветастые семейные трусы и безрукавку с фирменным логотипом концерна во всю грудь назвать было можно только с большой натяжкой. И, что самое главное, – никакого скафандра, не говоря уже о полированных латах! Ни на нем, ни поблизости.

«Зачем это ему, – Саше снова показалось, что старик усмехнулся. – Он среди друзей, а друзья никогда не причинят зла друзьям».

«А мы?»

«А что вы?»

«Разве мы не друзья?»

«Друзья».

«Так почему же?..»

Саша поднял руку, чтобы продемонстрировать старцу латную перчатку, и остолбенело уставился на свою голую ладонь, не защищенную даже тонкой дымкой скафандра. Он оглянулся на Михалыча, тоже одетого по-земному – в старенький летный комбинезон – и разглядывающего во все глаза патрона. Сказать, что ему было неуютно, значило не сказать ничего.

Агафангел потянулся всем телом и, открыв глаза, обвел взглядом стоящих вокруг его ложа людей.

– А, это вы, – ничуть, казалось, не удивился он, садясь на постели и нащупывая босыми ногами лохматые шлепанцы, сплетенные из той же соломы, из которой состояла лежанка. – А я тут, понимаешь, прикорнул чуть-чуть…

– Ну, Агафангел, – только и смог выговорить Александр.

«Идемте завтракать, – как-то по-домашнему вставил старик, поворачиваясь к выходу. – Скоро встанет солнце. Женщины уже накрыли столы. У нашего народа сегодня праздник».

– Какой? – хором спросили все земляне.

«К нашему гостю пришли друзья…»

– Я тоже поначалу думал, что они дикари, – взахлеб рассказывал Агафангел, размахивая деревянным, покрытым искусной резьбой кубком, полным какого-то пенного питья, похожего на пиво, но только внешне – вкус был незнакомым и странным, но тем не менее приятным.

– А кто же они, – Михалыч уже успел порядком захмелеть, изрядно приняв на грудь и «пива», и чего-то покрепче, вкусом и видом весьма напоминавшего компот из сухофруктов, но бившего в голову почище водки. – Бегают чуть ли не нагишом, в хижинах из соломы живут. Дикари дикарями. Я таких в Эфиопии насмотрелся. В семьдесят восьмом это было…

Старый вояка уже освоился с сидением по-турецки и по-хозяйски приобнимал за плечико сидящую рядом хрупкую полуобнаженную красотку с лицом настоящей сказочной феи. Однако, судя по тому, как заботливо та подкладывала на блюдо перед ним разные вкусности, вопрос о том, кто из этой пары главный, оставался открытым.

«Есть контакт, – с некоторой завистью подумал Александр. – А впрочем… Михалыч – мужик холостой, да и взрослый к тому же, пусть сам разбирается».

«Как бы это не нарушило каких-нибудь нравственных устоев племени, – озаботился ротмистр. – Зачем нам конфликты на сексуальной почве?»