Валерий Большаков: Целитель – 6

– Всё, всё! Садимся! – зазвенела Тимоша. – Миша, с тебя тост! «Мартелю» – или наливочки?

– «Мартелю»! – сграбастав выпивку, я встал. – Все читали «Лезвие бритвы»? Там, под конец, одна из героинь кидает клич в массы – давайте, мол, собираться в дружеские союзы взаимопомощи, верные, стойкие и добрые! Ну, не знаю, откликнулись ли массы на ее призыв, а вот у нас с вами именно такой ДСВ и получился. Пускай мы не каждый день вместе, как раньше, но всегда рядом. Друзья, прекрасен наш союз! – поднял я рюмку. – И пускай он с годами лишь крепчает, как этот коньячок! За нас!

– Ур-ра-а!

Руки – нежные и гладкие или загорелые и мускулистые – сошлись, звеня да клацая стеклопосудой. Закатный луч дробился в хрустальных гранях и брызгал на лица малиновые высверки. Хорошо!

Прелестницы нас покинули, чтобы быстренько вымыть посуду – торт «Прага» ждал своего звездного часа на подоконнике. Судя по шепоткам и хихиканью, перебивавшим плеск воды в санузле, красны девицы активно обсуждали добрых молодцев.

Дюха включил магнитофон, убавив громкость – какая-то композиция Поля Мориа соткалась легким фоном, наигрывая атмосферу романтики и релакса.

– К сожаленью, – вздохнул Изя, поймав настроение, – день рожденья только раз в году…

Зенков фыркнул и бочком привалился к спинке девичьей кровати.

– Мон шер, – бросил он на меня любопытствующий взгляд, – ты ведь тоже что-то такое говорил насчет экстерна. М-м? Типа «Даешь физфак за год!» Не передумал?

– Передумал, – хмыкнул я, размышляя, слопать ли мне еще один ма-аленький кусочек домашнего рулета, или хватит объедаться. – Нет, можно было бы, конечно, изнасиловать мозги, но зачем? Чтобы меня называли выскочкой, а то и вундеркиндом? На фиг, на фиг… Ты мне лучше скажи, «ЗиЛ» – это всерьез и надолго?

– Да ну! – заносчиво фыркнул Женька. – Перекантуюсь до призыва.

– И Маша рядом! – хихикнул Дюха.

– Ну, да… – промямлил Зенков, скучнея. – Ох, не верю я во все эти верности! Да и за что так над девушкой измываться? Два года тратить на ожидание! Два года! – прошипел он, морщась, и вздохнул: – Не знаю… Вот, не знаю и всё!

– Делай, что должен, – процитировал я Аврелия.

– …Будет, что суждено, – тускло договорил Зенков.

Неожиданно в коридоре поднялся шум, расходясь детсадовским визгом, и в прихожке началась суматоха – к хихиканью добавились аханье с ойканьем.

– Изя, глянь, – заинтересовался Андрей, – чего они там?

– Не пацанское это дело, – надменно выразился Динавицер.

Тут приоткрытая дверь распахнулась настежь, и на пороге остановилась Светланка. Я встал, приветствуя близняшку.

– Нарисовалась, фиг сотрешь! – хулиганская улыбочка заплясала на ее губах. – С днем рожденья, Мишечка!

Чмокнув меня в уголок рта, девушка смутилась.

– Там… – заговорила она неуверенно. – Там еще одна гостья… Инна. – И засуетилась, достала из сумочки свежий номер «Советского экрана». – Смотри! – Света раскрыла журнал на развороте. – Нет… Тут репортаж со съемок… А, вот!

Небольшая, с открытку величиной, фотография Инны Видовой очаровывала: легкий прищур синих глаз, ветерок перебирает пряди цвета спелой пшеницы, зреет ямочка на щеке – то ли улыбнется девица-красавица, то ли нахмурится капризно, еще и губки надует.

Взгляд выловил из текста: «…По словам французского режиссера Андре Юнебеля, Видова живо напомнила ему Милен Демонжо».

«Согласен, – усмехнулся я. – Тоже милашка…»

Смех, звуки ступающих ног, весьма оживленный гомон накатили воздушной волной. Хлопнула входная дверь, отвергая фанаток, и в комнату вошла Инна.

Простенькое платье в стиле «милитари» служило оправой, оттеняя броскую внешность Хорошистки. Талия утянута пояском, подчеркивая крутизну бедер. Фигурка… Двояковыпуклая – грудь вперед, попа назад. Щечки алеют, глазки блестят, улыбочка голливудская – «снежок в розе», как Грин говаривал… Хороша!

Инна оглянулась на Риту, и та ворчливо снизошла:

– Да целуй уж…

Видова приблизилась ко мне, явно робея. Я натянул улыбку, и в синих глазах заметалось ликование. Нежно прижавшись губами, Инна выдохнула:

– С днем рождения, Миша!

Наши девчонки, толпившиеся за спиною Инны, как фрейлины августейшей особы, защебетали вразнобой, наполняя комнату красами да гласами:

– Ой, а кто чай будет?

– Все! Все!

– Иже херувимы…

– Дюха, тебе партийное поручение!

– Торт, Зиночка?

– Только не кромсай, смотри!

– Точка – и ша! Я аккуратненько…