Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Аз

Он снова сделал многозначительную паузу.

Царевну всячески выводили на тему потрясших страну событий. Защищать башню царисса оставила хилых и старых, а это значило, что все необходимое для войны отбыло в неизвестном направлении, и свободных коней, скорее всего, в башне и поселке не найдется.

Ефросинья намеков не понимала, ее занимали только личные проблемы.

– Хорошо, мы займемся этим, когда ты вернешься, – кивнула она. – Буду ждать решения Верховной царицы. Лошадей дать не могу, вы сами знаете, что творится вокруг и где лошади теперь нужнее. – Царевна достаточно искренне вздохнула. – Жаль, что уже поздно, я бы не отпустила вас без рассказа о похождениях. К счастью, – ее лицо вновь расплылось в улыбке, – это не последняя наша встреча.

Я предпочитал молчать. В сложившихся обстоятельствах лучшее для меня – быть незаметным. Я бы и дышать перестал, если б умел.

Но как я ни прятался за спиной дяди Люсика, глаза Ефросиньи выцепили меня и оживились:

– А Чапа…

– Моя госпожа, – рискнул перебить Малик с еще одним уважительным и почти душевным поклоном, – позволите ли человеку, тоже немного умеющему смотреть вперед, высказать мнение, которое может помочь в одном из главных жизненных выборов?

– Говори, – разрешила Ефросинья тоном королевы, готовой как миловать, так и карать.

– Сегодня вы сделали один судьбоносный выбор, и любой подтвердит, что решение было правильным, если смотреть на годы вперед. Возможно, сейчас вы захотите укрепить семью еще одним мечом, хорошо вам известным и, как мне кажется, не менее достойным. И если брать сегодняшний день, то это будет тоже правильно. Но впереди – долгая жизнь. Возникающие на пути в величию новые проблемы желательно решать по мере необходимости. Мне, как лицу заинтересованному, кажется, что не стоит сразу связывать себе руки, тогда в будущем не придется тратить силы на сумку без ручки, которую и нести неудобно, и выбросить жалко.

Я чувствовал, как у меня заполыхали уши. Это я-то сумка без ручки? Обидно слышать, пусть подсознательно и понятно, что таким образом Малик меня спасает.

Ефросинья думала недолго.

– Именно это я и хотела сказать, – царственно заявила она. Ее направленный на меня собственнический взор угас, через миг в нем не осталось ничего, кроме отстраненного высокомерия. – Чапа, в другое время ты тоже мог бы рассчитывать на мою благосклонность, но сейчас, когда будущее нашего общества покрыто мраком, я не могу брать под свое крыло первого встречного. Мое предложение отменяется. Ты человек способный и удачливый и, я уверена, однажды составишь партию кому-нибудь из высшего сословия. Могу навскидку назвать несколько общих знакомых, которые не прочь заполучить тебя в невесторы. Впрочем, ты их и сам знаешь. Значит, мы еще не раз встретимся в гостях или на забаве. Возможно, у нас даже получится вместе вспомнить времена, когда ты думал, что быть Тамариным – это здорово. А я уже тогда говорила тебе, что ничем хорошим это не кончится. Подумай об этом. – Ефросинья обернулась к дяде Люсику: – Папринций, красивых снов.

Голова царевны качнулась в сторону выхода. Три брата поняли это как прямое указание и продемонстрировали чудеса многолетней дрессировки, первыми покинув комнату – безмолвно и чуть ли не строем. Последовавшая за ними царевна остановилась в дверях:

– Малик, у меня в последнее время постоянная бессонница, и если тебе тоже будет плохо спаться – вспомни про обещанный урок. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили.

Мы остались одни.

Малик шепнул:

– Если нужно бескровно захватить башню и высокопоставленную заложницу, лучший день для этого – сегодня. Такой трофей можно сменять на кого и на что угодно. Жаль упускать такой случай. – Он вздохнул. – Но придется.

– Наше время еще не пришло, – подтвердил дядя Люсик.

– Тогда, быть может, все же сходить в гости, посмотреть, как там что и где? – Малик указал взглядом вверх.

– Все башни сделаны одинаково, – проворчал в ответ дядя Люсик, – эта ничем не примечательна, и мы вроде как не собираемся брать ее штурмом ни сейчас, ни потом. Вот если бы ты узнал то, зачем мы пришли…

– Могу попробовать разговорить красавицу. – Малик задумчиво куснул губу. – Впрочем, нет. Риск того не стоит. – Он повернулся ко мне: – Царевна очень религиозна?

Я уловил суть вопроса.

– Тебя интересует, как она относится к чертям? Услышит прилюдно – тут же сдаст с потрохами, а наедине извлечет из ситуации максимум. Деда своего она же не сдала, хотя он явный пришелец откуда-то.