Петр Ингвин - Зимопись. Путь домой. Буки

Вот какой я кровожадный на словах. А когда доходит до дела, всегда хочется, чтобы все были живы, здоровы и счастливы. Интересно, как научно называется мое психическое расстройство?

Не знаю. Как не знаю очень многого. И хорошо, что не знаю, если верить библейским мудрецам. «Во многой мудрости много печали» – это приписывают Соломону, мудрейшему из мудрых всех времен и народов. А продолжение у сказанного еще круче: «Кто умножает познания, умножает скорбь». Как говорится, начали за здравие, кончили за упокой. Обидно, что сказано-то логично и предельно правдоподобно, не придерешься, как бы ни хотелось. А душа протестует.

Хочу все знать и быть счастливым. Вот. Это моя мечта.

Интересно, а такое психическое расстройство как называется научно?

Из пяти установленных в лесу палаток меня разместили в средней, вместе с двумя солдатами. Они легли по бокам от меня, их оружие осталось снаружи. Опять же – для перестраховки. Боятся, что я чего-нибудь отчебучу.

Не отчебучу. Не смогу, даже если позволят обстоятельства. Потому что от моих поступков зависят чужие жизни.

Кстати, спать меня увели самым первым, чтобы не видел, в какую из палаток отправилась царица. С точки зрения безопасности все правильно. С точки зрения доверия – показательно, это говорило, что до настоящего доверия еще как Сизифу до премии за результативность. Человек, который допускает предательство ближних как средство для достижения цели, никогда не поверит, что кто-то не сможет предать просто потому, что организм не позволит языку сказать опасное слово или ноге сделать шаг в пропасть себялюбия. Так многие не понимают Гастелло, Матросова и тысячи… нет, миллионы других, большей частью безвестных защитников чужих жизней ценой своей. Для кого-то закрыть амбразуру грудью нормально и единственно правильно, для других – неприемлемо и, соответственно, ненормально. Не буду судить, кто здесь ненормален, я свой выбор сделал. Точнее, что-то внутри меня сделало его. Наверное, вот этим самым, что внутри, мы, ненормальные и нормальные, и отличаемся.

Царица меня не понимала, но умело использовала. Потому она и царица. Вот и еще один довод, что хреновый из меня вышел бы царь, выбери я во время судьбоносного совещания другую дорогу. Играть чужими жизнями – не мое.

Башни, цекады, храмы и деревеньки мы проезжали не останавливаясь, все необходимое было с собой, а места отдыха для нас готовили высланные вперед гонцы. Три следующих дня дул пронизывающий ветер, периодически моросил дождик. Настоящая гроза, на которую пару раз намекало небо, так и не состоялась, но балахон на мне промок насквозь, и я впервые оценил и на себе ощутил не только плюсы, но и минусы одежды бойников. Ткань липла к телу, ехать было некомфортно. Ночью я снимал балахон для просушки. Царберы рядом со мной спали в доспехах. Неоднократно сравнивая их с роботами, я ничуть не кривил душой. Пусть у них под латами надеты вещи из ткани и стеганая подкладка, но я, как мне кажется, не выдержал бы жизни в таких условиях. А они чувствовали себя нормально. Человек, как известно из расхожей народной мудрости, ко всему привыкает. Вот еще один пример нормальности и ненормальности. Оказывается, все дело в привычке. Как тебя с детства воспитают или каким сделаешь себя сам – таким и будешь, а все, кто не такие, покажутся ненормальными.

Мы ехали быстро, коней периодически меняли, как на ямских станциях в старые времена – в пути нас всегда ждали готовый обед и свежие лошади, и если бы не спасительные ночевки, то из меня, думавшего, что поездки верхом – дело привычное, душу бы вытрясло.

Разговоры и вопросы в пути не поощрялись. Иными словами, они грубо обрывались, и мои вопросы (например, где мы едем) остались без ответов. Проезжаемые места и башни мне были незнакомы, цвета флагов – неизвестны.

Единственный нормальный разговор, не связанный с дорогой и размещением, когда мне что-то говорили и я покорно исполнял, коснулся цели экспедиции. Затянутое тучами небо посветлело, скошенные поля вдоль дороги раскинулись едва ли не до горизонта, видимость позволяла не бояться засад, которые негде было организовать. Для безопасности в приоритете оказалось наблюдение за тем, что находится далеко впереди и прикрытие тылов. Новые условия заставили до того скученно двигавшийся отряд растянуться на сотни метров.

У меня на языке висели десятки вопросов, но Верховная царица, как видно, не желала обсуждать что-либо в присутствии солдат. Сейчас появилась возможность поговорить практически наедине, без лишних ушей.