Андрей Ламтюгов - Strike Commander. Мэри Джейн и Слишком Мертвый

Сначала он стоял неподвижно, потом медленно сделал шаг ей навстречу. Потом другой.

Поцелуй обжег его. Он тоже крепко обнял Скайларк, они глядели глаза в глаза и голубой лед сверкал солнечным, нестерпимым блеском.

— Извини, — сказала Скайларк почти что невозмутимо, — это было нервное. А вот сейчас...

И они начали целоваться по-настоящему. Санберн глянул, но увидел, что ее глаза закрыты, даже зажмурены, из них текут слезы и тут же закрыл свои глаза, а все, кто был на аэродроме, молча смотрели на них, не отводя взглядов.

Хромой сидел за рулем и смотрел на звезды.

Ночи везде разные. Вот эта, звездная, турецкая. Или европейская. Зимняя. Хмурая, сырая. Разные. И одинаковые. Волчье время.

Рация пиликнула сигналом вызова и раздалось:

— Хромой, я Мушкет. Она у «Селима», подтверждаю.

— Точно? — ответил Хромой.

— Точно, командир. Сколько пробудет, неизвестно.

— Мушкет, хорошо. Ждем, торопиться некуда.

Джип затормозил резко — тормоза скрипнули.

— Вот и приехали в наш гадюшник, — прокомментировал Санберн. — Вылезаем, радость моя.

Санберн, Скайларк и еще три человека спрыгнули на землю.

— Мы не опоздали? — спросила Скайларк.

Первое время ей не очень нравилось, когда Санберн говорил «радость моя», но теперь она вроде даже привыкла; если бы он вдруг перестал к ней так обращаться, пожалуй, стало бы хуже.

— Нет, мы вовремя. Она всегда чуть пораньше приезжает. Гляди, — Санберн показал на маленькую автостоянку «Селима».

На ней, напрочь затмевая все, что там стояло, красовалась чудовищная по виду «Ямаха». Спорт-байк.

— Ого, — сказала Скайларк. — Это ее?

— Ну.

— Санберн, хочу в журналисты. Кажется, мне летать надоело.

— Ты только не забудь обзавестись таким же папой, как у нее. Без этого, хоть журналист, хоть нет, тебе такое вряд ли выдадут.

— Да, тут уже сложнее, — согласилась Скайларк. — Богатая девочка?

Телохранители взяли их в треугольник и вся компания двинулась к дверям, над которыми ярко мигало неоновое «Selim"S».

— Ага. Но в самолетах более-менее разбирается. Говорят, у нее даже есть лицензия частного пилота. Я этой лицензии не видел, но что делает в самолете ручка управления, она знает. И что такое менеджмент энергии в маневренном бою тоже, не поверишь.

— Надо же, — отозвалась Скайларк.

Телохранитель, возглавлявший процессию, толкнул дверь, и все вошли.

О баре «У Селима» упоминалось чуть ли не в каждом номере «Садден Дэс». Этакий ковбойский салун, только вместо ковбоев летчики-наемники. Пьяные летчики устраивают грандиозные драки, а если что, то могут и схватиться за пистолеты. В темных углах сидят «фиксеры» — посредники, через которых и заключаются новые контракты. И, конечно, где-нибудь обязательно найдется журналист «Садден Дэс», берущий интервью у очередного удачливого наемника. Закончив с журналистом, наемник принимается раздавать автографы.

Примерно так это изображалось в журнале.

Но Скайларк уже знала, что настоящие фиксеры работают не в кабаках, а к любым дракам у летчиков отношение крайне прохладное: один дурацкий удар чем-нибудь по голове — и ты не пройдешь очередную медицинскую сертификацию, так что прощай работа, а всего-то навсего захотелось выяснить отношения.

Но что самое странное во всех этих делах — время от времени летчики и впрямь давали в этом баре интервью. Журналистам «Садден Дэс». Правда, выглядело это немножко не так, как писал журнал.

— А как? — спрашивала Скайларк.

— А вот увидишь, радость моя, — отвечал Санберн. — Мы с мисс Эринджер тебе все расскажем и покажем.

— Это ее так зовут?

— Ну да. Очень популярный автор. Многие только из-за нее журнал и покупают.

— Серьезно?

— Женщина, которая пишет на совершенно мужские темы, всегда пользуется бешеной популярностью, поверь. Ну, почти всегда. Иногда ее ненавидят. Но сейчас не тот случай.

Хромой не понимал, почему летчиков убивают так мало.

Дело не в том, что они не ходят опасно. Совсем не ходят. И не любят драться и стрелять. И их убивать легко. Нет. Просто их так мало. А тех, кто их ненавидит, так много. Он же всего один в своей кабине. Нажимает на какую-то кнопку, вниз падает бак с напалмом. Да, напалм. Волна огня по земле. Он видел, как это. И тут же десятки человек внизу, те, кто остался жив, ненавидят летчика. Вот этот огонь — он сам, как ненависть. Волна ненависти поднимается. И дым. Черный, жирный. Десятки сразу. Но молчат, не убивают, ничего не делают.