Павел Мочалов - Танкист Мордора

– Что пить? – удивился Гудрон.

– Да так, шутка. Все просто – я наведу, а ты выстрелишь. Куда нажать – покажу.

– Спасибо, господин, Гудрон не забудет ваше отношение.

– Ладно, – Сереге стало стыдно за такую хитрость, – давай заряжать, Повелитель возвращается.

Глядя в прицел на ворота, Попов так и не смог увидеть подопытных кроликов, но не сомневался, что где-то там они есть. Дальность теперь известна, Серега навел угольник точно в центр ворот и с тоской подумал: а если с первого выстрела не попадем? Придется стрелять самому, да и с Майроном опять проблемы начнутся: ты, мол, слюнтяй и тряпка, а не капитан Мордора. Кстати, о капитанах – Малина тоже рассказывал, что долго не мог себя заставить прицельно стрелять по людям, а вот после первого боя с потерями все сантименты как рукой сняло. Потом, говорит, даже азарт появился: влепишь с полутора километров с первого выстрела осколочно-фугасным в мазанку, из которой душманский пулеметчик пехоту уже двадцать минут носами в пыли держит, и чувствуешь себя, как олимпийский чемпион. А по кишлакам уже слух покатился: шайтан-арба с номером 310 – шибко опасный, шурави-батыр из него шибко далеко и точно стреляет. И в части капитану Малине – почет и уважение, на Доске отличников висит, командир полка с ним за руку здоровается и по всем оперативным вопросам советуется. Вот это война. Серега вздохнул, понимая, что до Малины ему, как до Парижа в известном положении тела. Еще раз вздохнул, показал Гудрону рычаг ручного спуска и перелез к командиру.

Между тем поле в районе мишеней опустело, Майрон устроился на раскладном стуле и торопил Анариона, поглядывая на заходящее солнце. Наконец тролли вывели противовес машины в исходное положение, и инженер поклонился майару:

– Готово, господин.

– Стреляй, – нетерпеливо махнул рукой Майрон.

Машина заскрипела, ухнул вниз огромный противовес, и внушительных размеров каменное ядро со свистом устремилось к мишени. Серега припал к командирскому прибору наблюдения и в четырехкратном увеличении отчетливо увидел, как каменная глыба исчезла в оранжевой вспышке, не долетев до ворот нескольких метров. Невидимое препятствие раздробило ядро на части, и полет продолжила несвязанная гравийная масса, бессильно рассыпавшаяся при ударе о стену. Майрон удовлетворенно хмыкнул, и тут же Попов почувствовал мысленный приказ: «Огонь!» Голос прозвучал в мозгу столь отчетливо, что Серега невольно ответил «Есть!» и кивнул Гудрону. Сосредоточенный до предела орк нажал рычаг, пушка грохнула, и Гудрон в голос завопил что-то свое, победно-орочье. Серега попытался разглядеть трассер снаряда, но густое облако пыли накрыло танк прежде, чем снаряд достиг ворот, и лишь по воплям орков Попов понял, что цель поражена. Курсант вылез на башню, пыль уже сносило ветром, и в лучах заходящего солнца, окрасившего стены мишеней в багровые тона, было видно, что ворот нет. Майрон уже сидел в седле:

– Едем, Сергей Владимирович!

Ворота лежали на земле, сорванные с петель и выпавшие наружу. По пробоине в воротах и иссеченным осколками плахам Попов понял, что снаряд взорвался не перед, а за воротами, именно там, где и находились прикованные к столбам пленники, изображавшие отряд, защищающий вход в замок. Теперь все пространство за воротами заливала быстро уходящая в песок кровь. Вперемешку лежали ошметки человеческих тел, расщепленное дерево и обрывки цепей. Плотный обед, с таким удовольствием употребленный Серегой всего час назад, немедленно начал проситься назад. Он стиснул зубы, проезжая в арку ворот, стараясь на смотреть, на что наступают конские копыта. Лошадь под ним тоже вздрагивала, хватая ноздрями тяжелый запах крови и человеческих внутренностей. Лишь Гудрон шагал спокойно, твердой рукой ведя животное под уздцы.

Как оказалось, двоих пленников приковали чуть подальше – Майрон хотел проверить эффективность стрельбы по полной программе. Оба были живы, но в ужасном состоянии. Первому, молодому парню чуть постарше Сереги, осколок распорол брюшину и перебил позвоночник. Бесчувственные ноги подогнулись, и парень висел на цепях, с ужасом глядя на вывалившиеся в пыль внутренности и тонко подвывая. Майрон покачал головой:

– Он так будет долго умирать, не находите, Сергей Владимирович? Боль не может добраться до мозга и выключить сознание, а крови он теряет почему-то слишком мало, неужели каким-то чудом не задело брюшную аорту?

Сергей Владимирович ответить ничего не мог по причине спазма, перехватившего желудок. Майрон понимающе хмыкнул и пристально посмотрел на пленника. Голова парня упала на грудь, вой и хриплое дыхание прервались.