Павел Мочалов - Танкист Мордора

Лагерь зашевелился, сбрасывая морок сна. Заблеяли овцы, залаяли собаки, зазвенели у костров медные котелки и чайники. Новый день вставал над северной Стеной Мордора.

Однообразные сутки побежали, сменяя друг друга. К Стражам привыкли, встречая очередную башню и каменный круг как должное. Стена с каждым днем становилась все выше, а местность – бесплоднее. Деревья исчезли, а степь отступила от скал на несколько километров. Обоз ехал по песку и мелкому гравию.

В одно прекрасное утро в прозрачном воздухе над Стеной встала едва различимая темная струйка, расплывающаяся в облако. Гудрон ткнул в ее направлении пальцем и хлопнул Агыра по плечу:

– Радуйся, коневод. Ородруин нам привет передает. Смотри-ка, стихи получились! Теперь башни закончатся, здесь Стражи уже не нужны.

– Хвала Мелькору Могучему. Надоело каждую ночь в норку залезать. Харадримы простор любят. Если мы локтями друг друга задеваем, быстро ссориться начинаем. Завтра дневку устроим, лошадки отдохнуть должны.

– Это – как захочешь. Только об охране теперь не забывай. Мордор, он хоть и рядом, но за Стеной.

– Кого учишь, э? Агыр с детства на войне! Тоже стихи!

Для ночлега и последующей дневки харадрим выбрал широкий распадок между двумя холмами, по дну которого бежал чистый холодный ручеек, терявшийся потом между камнями. Денек выдался жаркий, и Серега с удовольствием сбросил надоевшую кольчугу. Умылся в ручейке по пояс, натянул свежую рубаху и развалился на травке, ожидая ужина. Солнце опускалось к горизонту, подкрашивая редкие облака. Дымил кострами и привычно шумел лагерь, наполняя душу капитана Мордора безмятежностью и спокойствием. Вот только блаженствовал Попов недолго. Ему вдруг послышался чей-то зов. Оглянулся на фургон, но Арета продолжала возиться с кастрюльками, не поднимая головы. Гудрон улизнул погулять со Снежинкой и позвать Серегу не мог. Попов повертел головой, прислушиваясь, но так никого и не обнаружил. Снова прилег и даже начал дремать, и вновь его кто-то позвал.

Серега сел и попытался прислушаться к себе, надеясь, что неприятное ощущение пропадет. Ничуть не бывало – зов усилился, и перед мысленным взором вдруг возникла Этель.

– Ах вот оно что, – пришло озарение, – кольцо!

Стражи Стены теперь были далеко и Попов без опаски полез в куртку, нащупывая в кармашке горячий ободок. Осталось найти место для разговора. Уходить из лагеря не хотелось по многим причинам, и Серега решил, что вариантов лучше закрытой повозки нет.

Арета засуетилась вокруг котелка:

– Простите, господин, мясо еще не готово, но можно начать с закуски из овощей, я сейчас накрою…

– Погоди, – прервал девушку Серега, – не надо пока ничего. Пусть доваривается, а ты мне сейчас нужна для другого дела.

– Ой, господин, я не ожидала, – покраснела Арета, – можно, я быстро приведу себя в порядок?

Попов сначала не понял смысла ее слов, а потом расхохотался:

– Нет, не для этого. Другое дело.

Арета шмыгнула носом:

– Я вам совсем не нравлюсь, господин?

– Сто раз говорил – нравишься. Но сейчас речь о другом важном, секретном деле, которым мне надо заняться в повозке, и я хочу, чтобы ты внимательно смотрела вокруг. Если кто-то подойдет ближе вот этих камней, в том числе Гудрон или Снежинка, постучи по бортику. Только постучи, внутрь не заглядывай, там будет сильное колдовство, Арета. Поняла?

– Да, господин, – кивнула девушка, – а вдруг с вами что-то случится?

– Ничего не случится, для меня это колдовство безопасно. Договорились?

– Я все сделаю, господин. А как же ужин?

– Это недолго, – Серега погладил Арету по голове, – не переживай.

Убедившись, что девушка видит все подступы, Попов забрался в повозку. Задернул полог, сделал пять глубоких вдохов, стараясь преодолеть волнение, и надел кольцо с горящей надписью: «Этель».

Несколько секунд ничего не происходило, а потом прямо на кожаном пологе фургона вспыхнул знакомый экран и Попов увидел распадок с лагерем с высоты птичьего полета. По прошлому опыту Серега попытался мысленно подвигать «камерой», но ничего не вышло – показав лагерь, изображение стремительно заскользило над степью. Мелькнули овечьи отары Агыра, потом твердая, утоптанная полоса торгового тракта с какими-то повозками, затем степь стала совсем однообразной – ни людей, ни деревьев. Изображение набрало максимальную скорость, и на горизонте возникла темная полоса леса. На бреющем полете «камера» пронеслась над самыми верхушками, потом резко нырнула вниз в какие-то переходы, которые Серега не успел рассмотреть, и тут же перед ним возникло сводчатое помещение с травянисто-зелеными стенами.