Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

— Не ворами, а хулиганами, — парировал менталист. — Мы украдем и вернем на место спустя сутки.

Сперанский покачал головой, словно сам не верил, что вписался в этот блудняк.

— Тогда вот нам всем задание для размышлений, — сказал он. — Первое — добыть достоверные сведения о том, где и под какой охраной содержится Голова. Второе — найти легальные способы очутиться в Артефактории, если Голова хранится там. Третье — продумать пути отступления. Четвертое — отыскать надежное место, где схороним Голову.

— Ага. И самое сложное — незаметно вернуть ее на место, — добавил я. — Вот с этим будут особые трудности.

— Без Благодати или иной силы точно не обойдется.

— И без большой команды, — сказал Ронцов. — Возможно, нам понадобятся помощники.

Я прислонился к стене и расслабил затекшую спину.

— Значит, с вас, самые вы мои коммуникабельные, выяснить у “старшаков”, как они проворачивали этот трюк. Причем меня интересуют и удачные, и неудачные исходы. Это, Гриша, на тебе.

— А чего я сразу?

— Язык у тебя без костей, но в доверие ты втираешься легко, — ответил за меня Сперанский. — Я, впрочем, тоже пару яблонек потрясу. Есть у меня знакомцы среди старшекурсников.

— Отлично, — отозвался я. — А теперь, господа хулиганы, всем спать.

***

Карантин, как и напророчили лекари, занял еще два дня. Меньше, чем ожидалось, но больше, чем хотелось бы. В очередное утро, когда мы, намывшись и надушившись, ожидали разноса завтрака, в дверь постучали медицинские работники.

— Карантин снят, господа, — улыбнулся уже знакомый нам лекарь. На этот раз он был без маски, перчаток и плотного сияния “Берегини”.

— Так быстро? — удивился Сперанский.

— Ложная тревога. У одного больного, которого посчитали распространителем, оказался вовсе не вирус гриппа, а обострение весьма редкого хронического заболевания. Причем этого можно было избежать, сообщи он точные сведения о своем здоровье при поступлении. Так что все вы вольны свободно передвигаться по территории.

Мы с ребятами переглянулись, и я вздохнул с облегчением. Ну наконец-то начнется настоящая учебная жизнь.

Радовались мы, впрочем, недолго.

Первой парой поставили общую для всего потока Историю применения Благодати — предмет. Который был интересен мне как пришельцу в этом мире, но вела его древнейшая старуха с голосом столь монотонным и успокаивающим, что половина курса уснула сразу же, а вторая едва продержалась до середины пары. Я честно старался записывать историю обнаружения Великих Осколков в подвалах Собора Святой Софии в Константинополе, но несколько раз просыпался от храпа Малыша на соседнем ряду. Грасс то и дело тыкала его в ребра, но заставить этого детину проснуться так и не смогла.

Следующей парой шла литература — до сих пор не понимал, на кой черт ее запихивали во все вузы. Казалось бы, аристократия, имевшая давать своим отпрыскам лучшее образование, могла прекрасно справиться с погружением оных в литературный контекст. Но нет же, вместо того, чтобы учить нас Благодати, первый день обучения состоял сплошь из скучных общих предметов.

После обеда был предмет “Естественные науки” — этаких синтез физики, химии, математики и биологии для гуманитариев. Тоска смертная, преподаватель перескакивал с темы на тему, пытаясь объединить необъединяемое и впихнуть невпихуемое. На ней я, разморенный перевариванием супа с лапшой и бифштекса с гречкой, благополучно и заснул.

Зато куда интереснее оказался поход в местную библиотеку. Решив прошвырнуться по местам для самостоятельной подготовки, я набрел на роскошный читальный зал и принялся ходить вдоль стеллажей с книгами. Припомнил, что неплохо было бы поискать Радаманта среди выпускников Аудиториума.

Шансов найти его было немного, но следовало проверить списки. Желательно — отыскать альбомы выпускников за каждый год и попробовать узнать среди них того человека с парализованным лицом…

Но не успел отойти далеко, как что-то хлестнуло меня по ладони.

— Что за…

Я с трудом проглотил остаток фразы. На меня взирала красотка-библиотекарша с указкой в руках. Именно этим предметом мне и прилетело.

— В зале запрещено находиться без читательского билета, господин первокурсник, — поправив стервозные очки на переносице, сказала она и кивнула в сторону входа. — И ряд книг можно трогать исключительно в перчатках.

Я проследил за ее взглядом и увидел ящик с белоснежными тканевыми перчатками, сиротливо дожидавшимися меня в начале стеллажа.