Виталий Останин - Маркиз [СИ]

Он помялся, помялся, да и выдал ординарца-сожительницу. Пришлось и ее звать, выясняя, как в эту миленькую головку пришел такой замечательный и настолько хорошо просчитанный план.

— Его прислала моя мать, — не стала юлить лисичка. — Она считает, что наш уезд мог бы стать гораздо богаче, если бы по нему можно было передвигаться быстрее.

В схеме, которую приложила Хули Цзин, место проживания болотного народа огибалось по кругу, что свидетельствовало о нежелании делать свой дом доступным для любого пришлого. Очень разумный ход — владетели друг друга сменяют быстро, а оборотни живут долго. Зато в остальном сеть паромных переправ позволяла вдвое сократить время прохождения маршрута от Пояна к Юйчжану, а значит, делало выгоднее торговлю на данном направлении. И увеличивало поступление налогов.

Я сразу же понял, что паромы надо сохранять в рамках системы государственной логистики, а не отдавать в частные руки, как предлагала Хули Цзин. Просчитал вместе с Мытарем стоимость содержания каждого портового поста, затраты на жалование хотя бы на пятерку воинов, их сменщиков, и понял, что наткнулся на золотую жилу. Предложил лисице совместное предприятие, если она готова вложиться, и уже через пару недель спустил на воду первые паромы.

Нельзя сказать, что мы изобрели нечто новое и революционное — просто запустили хорошо забытое старое. Такие паромные переправы, принадлежащие, правда, местным жителям, испокон веков помогали преодолевать многочисленные протоки и болотца. С наступлением же усобицы и падением императорского дома заниматься таким бизнесом стало не просто невыгодно, но и опасно — не одни, так другие отнимут имущество, а самого перевозчика вместе с семьей припрячут под ил.

Купцы были безумно рады. Денежные ручейки стали ощутимо толще, пусть пока только в перспективе. Я потирал руки, подумывая о последующей замене части паромных переправ мостами, строительстве нормальных застав в дневном переходе друг от друга, совмещенных с сетью государственных (моих, в смысле) таверн под единым брендом. Что-нибудь такое, простенькое: «Поянские жаренные курочки».

В общем, кто бы мог подумать, что эти китайские «Симс»[1] так меня увлекут!

Конечно, не все шло гладко. Нельзя было забывать про тестя, моего единственного серьезного противника на юго-востоке Поднебесной. Так-то Чэн Шу формально считался союзником, отцом моей будущей жены (черт, до свадьбы меньше месяца осталось!), но по факту оставался самым коварным и могущественным врагом. Человеком, который улыбался в глаза, слал заверения в вечной дружбе, постоянно напоминал о свадьбе, а сам за спиной строил козни.

Он ведь не угомонился на корейцах-наемниках, которых послал под Куайцзи, желая помешать Бешеной Цань взять последний город в уезде. И именно благодаря ему по южным землям поползли гнусные слухи о военачальнике, который спелся с демонами. Именно его усилиями переговоры о вассалитете с фракцией Сунь длились так долго и встали мне так дорого. И наконец не кто иной, как он сделал наше зарождающееся речное торговое судоходство, на которое я возлагал столько надежд, практически убыточным.

Узнал я об этом, когда начал глубже вникать в экономику собственной фракции. Казалось бы, имея серьезный кусок Янцзы под контролем, плюс выход к морю, позволявший ввозить и вывозить товары со всего восточного побережья, я должен был купаться в серебре и золоте, а на деле едва сводил концы с концами. Деньги вроде были, но хватало их только впритык. Замахнуться на серьезные проекты или увеличить армию я по-прежнему не мог себе позволить.

Раньше-то я как считал? Создам базу, отстрою экономику и пойду дальше Китай спасать — точнее, ставить под твердую руку моего мудрого правления. А на деле выходило близко, но не так. Мало того что в данных условиях, опасаясь удара в спину от Чэна Шу, я не мог двигаться дальше, так еще и таможенные пошлины соседей сжирали почти всю прибыль!

Торговцы разводили руками — а мы, мол, что можем поделать? Да, по участку реки, который контролируют Стражи Длинной Реки проход быстрый и безопасный. Ля Ин, получив в дополнение к своему речному флоту двадцать пять морских джонок, практически вернул благословенные времена правления Хань в акваторию реки от устья до границ уезда Чанша. Торговцы радовались низким пошлинам, защите от пиратов, но стоило им пересечь границы Вэнь, как они тут же сталкивались с драконовским налогообложением.

Переговоры с владетелями-соседями ни к чему не приводили. Отвечали они охотно, в письмах называли меня «царственным братом», но в ответ на вопрос о пошлинах только руками разводили. Мол, пираты совсем от рук отбились.