Виталий Останин - Остерия Старый конь Регрессор

Обложили, суки! Легаши! Ненавижу!

Поднял пистолет и выстрелил. Даже не с целью в кого-то попасть, а так — для острастки. Чтобы не лезли пока. Чтобы знали — я еще жив!

Выщелкнул магазин и сморщился, глядя на четыре латунных цилиндра внутри. Четыре патрона! А запасная обойма еще на десять вывалилась, когда я драпал от жандармов. Поскользнулся на мокром железе кровли и проводил глазами летящий вниз брусочек.

День с утра не задался. Что тут еще скажешь!

А легаши подходили. Я слышал, как проминается под сапогами жестяная крыша. Три или четыре человека. Шли осторожно, наверняка, выставив перед собой пистолеты. Готовые стрелять в любой момент: на шорох, на кашель, на движение. Нервы-то, поди у них тоже взвинчены до предела. Не шуточки — самого Красного Янака в угол загнали! И радостно им, сукам, и страшно!

Ну, загнали, да еще не взяли! Не буду мешкать и над судьбой своей горемычной плакать, так и не факт, что возьмут! Пока их подкрепление подойдет, пока квартал обложат по всей науке их легашеской, я уже могу успеть и этих четверых порешить, и ноги сделать. Если повезет, конечно.

Выглянул из-за слухового окошка, за которым присел дух перевести, и тут же обратно. Два выстрела — опоздали. Четверо их, все верно! Разошлись веером, двое центр держат, а двое с флангов заходят. Молодцы, что тут скажешь! Не спали на лекциях по тактике. И тренировки про задержание особо опасных преступников не пропускали.

Особо опасный — это я. Янак Серт. Бомбист, революционер и личный враг Его Императорского высочества. Партийная кличка — Красный. Это мне товарищи за привычку много трупов оставлять придумали. Мол, море крови за тобой, Серт! Ну что тут скажешь — есть такое. Грешен, хе-хе. А только мертвый враг — не опасен. Как и мертвый свидетель. Вот и вся недолга. И иначе в нашем деле ни думать, ни поступать не стоит. Если хочешь до победы дожить.

Так что я, по закону жанра, злодей и преступник. А ребята с револьверами, что сейчас ко мне подбираются — стражи закона и порядка. И если сегодня меня порешат тут на крыше или, хуже того, живым возьмут, то так наутро в газетах и напишут. Задержан, дескать, опасный преступник, убийца и террорист Янак Серт, по прозвищу Красный.

Железо кровельное с гулким звуком промялось под тяжелой ногой легаша. Шагах в семи-десяти от моего убежища. И сразу стихло все. Небось сейчас синезадые знаками друг с другом обмениваются, прикидывают, как дальше действовать. Я покрепче сжал рукоять пистолета, готовясь.

Хотя, злодей я, положим, только для власти и ее прихвостней. Для простого человека, работяги, который по пятнадцать часов на заводах оружейных работает, снаряды для воюющей Империи делает, я вовсе даже не враг, а вполне себе друг и защитник. Это ведь все семантика, мать ее. Угол зрения. Если победит революция и будет свергнута диктатура Империи, то я — народный герой и все такое. А не выгорит, победит охранка с легашами, то и я в памяти людской останусь зверем, кровь людскую льющий почем зря.

Наконец, решились, легаши. Совсем рядом раздался выстрел. Потом еще. И еще. Центровые легаши подошли совсем близко, сейчас пойдут на захват. Эти двое палить будут по очереди, реденько, но так чтобы я носа не казал, а фланговые зайдут с обоих сторон. Выстреле на четвертом-пятом, к бабке не ходи!

Четвертый!

Справа показался легаш в сером мундире и синих штанах, заправленных в высокие сапоги. Аккуратненько так шел, я и не слышал его. А все равно ноги раньше показались, крыша-то со скатом! В ногу я ему пулю и всадил.

Он вскрикнул, упал, а дальше все сила тяжести сделала. Потому что физика, товарищи! Сила тяжести, ускорение и все такое. Покатило его, горемычного, по скату. До самого края. И через него — вниз. Четыре этажа, а это двенадцать метров. Я даже смотреть не стал, сразу налево крутанулся. И вовремя.

Второй фланговый крабом растопырился и ствол пистолета на меня наводит. А те легаши, что по центру шли, еще раз стрельнули. И фланговый тоже пальнул.

Промазал? С пяти метров? Чему вас там учат, в вашей охранке! В короткой, на удар сердца, паузе, между его случившимся первым и несостоявшимся вторым выстрелом, нажал на спусковой крючок я. И попал легашу в живот.

Жри, сука, свинец!

Вопит!

Шестой выстрел центровых!

У них пистолеты барабанные, на шесть патронов. Армейское старье, чем там еще обычно охранку вооружают? Если стреляли по очереди, то у них по три патрона осталось. На два моих.