Владимир Матвеев - Каракал

О том, что это все же гарпия, говорило только строение конечностей. Верхние были обычными крыльями, как у пернатых, вот только заканчивались обычной пятипалой кистью, способной держать оружие. Последнее Матвей отметил для себя уже на автомате.

Ну и ноги. Сверху до колен они ничем не отличались от ног человеческих или, к примеру, эльфийских женщин: стройные, гладкие и наверняка приятные на ощупь. А вот ниже были отличия. Причем кардинальные: конечности покрывали густые перья и заканчивались они птичьей лапой с длинными острыми когтями.

Вид сейчас гарпия имела не очень важный: лицо и тело в кровоподтеках, на крыльях явный недобор перьев. А из одежды — только драный лоскут, прикрывающий бедра. Ноги ее уже не держали, и она буквальной висела, уронив голову на грудь, на цепях, один конец которых был вбит в стену пещеры.

Второй разумный в первую очередь впечатлял своими размерами: метра под три. Ну, может, чуть меньше. Фигура с гипертрофированными мышцами, серой кожей и лысой головой, посаженной сразу на плечи, также была прикована цепями к стене, вот только цепей для этого было взято с явным запасом. Кандалы были не только на конечностях, растягивая их в стороны, но еще на шее и поясе.

«Огр, — определил для себя Матвей, сверяясь с всплывающими из глубин сознания образами. — Наверняка полукровка или даже квартерон. Мне память рисует чистокровных огров более внушительными созданиями. Вот так вот, Женер Орсат, — хмыкнул он с нескрываемым злорадством, — не только твои предки могут похвастаться тем, что выжили, являясь смесками людей и ночных эльфов. Есть счастливчики и среди других рас. Правда, в данном конкретном случае человек здесь даже свечку не держал. Скорее всего, кто-то из его предков огров согрешил с орком, ну или наоборот. Кстати, ни о тех, ни о других очень давно никто ничего не слышал. Поговаривали, что они покинули этот материк после войны Последнего Передела. Хотя-я-я, — протянул Каракал про себя, мысленно еще раз перелистнув книгу памяти предков, доступ к которой с каждым разом происходил все лучше и лучше, — данные авторов моей книги Памяти тоже не отличаются свежестью. Последние сведения датируются двадцатипятилетней давностью по местному летосчислению».

Последняя личность в этом пестром ряду невольников — демон. Вернее демоница, вторичные половые признаки третьего размера с ярко-алыми сосками указывали на это прямо. Едва только «взор» переместился на нее, Каракал даже как-то облегченно вздохнул про себя: «Значит, не показалось».

Сейчас Матвея, без толики преувеличения, можно было обозвать ходячим демонодетектором. К трем страшным шрамам, пересекающим спину, прибавилось несколько не менее ужасных на груди под ключицами. Плюс пару десятков более мелких, полученных в бою на Трехзубом Перевале. И все они зудели и чесались. Правда, не так, как в первый раз. То ли свыкся уже, то ли сказывался довольно продолжительный тактильный контакт, когда он путешествовал на спине летающей твари. Теперь зуд от ран воспринимался всего лишь как раздражающий фактор, и кожу, как раньше, содрать не хотелось. А со временем, Матвей был просто уверен в этом, на это беспокойство он вообще не будет обращать никакого внимания. И восприниматься зуд будет, всего лишь как сигнал о том, что где-то рядом с ним находится демоническая тварь.

«Интересно — подумал парень, — это только у меня такая способность, или все, кто получил такие «подарки» на тело от демонов, способны их чувствовать? Наверное, все же я вновь выделился, иначе обязательно об этом услышал бы. Да и воины тогда в «гнезде» на перевале совсем не тревожились по тому поводу, что у них за спиной, словно тараканы с потолка в квартире алкоголика, со скал сыпется демонический десант. А ведь среди них были не новички, и наверняка кто-то уже имел очень даже тесный с демонами контакт, вернее с их когтями и зубами».

Кроме самих пленников мага-демонолога в пещере был каменный алтарь с бурыми пятнами на нем. Далее за ним у стены, противоположной той, у которой стоял Матвей, имелось свободное пространство, где на полу прямо в камне была выдолблена сложная пентаграмма, а чуть левее стол, на котором были разложены различные палаческие инструменты. От алтаря к пентаграмме вели канавки, по которым, видимо, текла кровь жертв, которых на каменном столе разделывал местный палач.

Вот, впрочем, и все. Для работы душегуба-вивисектора такого минимализма было вполне достаточно.