Владимир Матвеев - Каракал

— К хозяину.

— И?

— И — что?

— Ты издьеваешься?

— Я не в том положении, чтобы издеваться.

— Тогда отвьечай на вопрос развьернуто. К какому хозяину? Где он находится? Один ли он? Почему ты ему служишь? Какие он цели преследует? Кто он, в конце концов. И так далее. Ты нье похож на прирученную звьерушку, — скороговоркой проговорил парень и в конце удовлетворенно добавил, но уже обращаясь к самому себе: — О! Почти чисто и без ошибок сказал. Расту.

— Я не зверушка, — с обидными нотками в голосе ответил демон. — И ты должен видеть нить, связывающую меня с магом-призывателем. Ты же сам маг.

«Ну, то, что я такой же маг, как пуля из одной дурно пахнущей субстанции, тебе знать не стоит», — подумал Матвей, а вслух произнес:

— Кто я такой, я и сам знаю. Я спрашивал тебя о другом. Что ты делал на Трехзубом Перевале?

— Я возвращался с севера, куда летал по приказу хозяина, когда меня заинтересовал бой, что шел на перевале.

Парню словно плеснули помоями в лицо, настолько явственно он ощутил ложь в прозвучавшей фразе. Пора было снова становиться Каракалом. Бой с демонами в левом гнезде крепости, как он уже понял, был не местечковым эпизодом в его жизни. Матвей явственно ощутил, что попал на войну.

— Когда я еще только учился, — подвигал он лезвием кинжала в ране, — мой ротный, если чувствовал, что ему начинают врать, любил повторять одну и ту же фразу: «Курсант, купи себе попугая на птичьем рынке и люби ему мозги, а мне этого делать не надо». Так вот, в данный момент она очень даже уместна: не люби мне мозги, тварррь.

— Агрххх, — зарычал от боли демон. — Перестань, ты убьешь меня.

— Отвечай пррравдиво на вопррросы, сссука, — продолжая тревожить рану, зарычал Матвей не хуже демона.

— Я навешивал маяк для прорыва инферно.

Вот теперь в словах летающей гориллы Каракал фальши не почувствовал, поэтому кинжал в ране перестал теребить, но и убирать его не спешил.

— Подробности.

Демон отвечать не спешил.

— Не заставляй меня увеличивать в твоем затылке дырку. Под нами как раз заснеженные склоны. И кстати, мы не так высоко летим, чтобы, упав вниз, разбиться. Поэтому я без сожаления проткну твою уродливую башку, если ты будешь продолжать молчать или мне придется каждый ответ тянуть из тебя клещами. Ты мне веришь?

— Ты интуит?! — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил демон. — И да, я верю тебе. Слушай, воин. На южных отрогах этой горной гряды, которую вы называете Тохос-Гребнем, в одной из пещер живет маг-призыватель.

— Демонолог?

— Можно и так их называть, — попытался тот кивнуть, но острие кинжала не позволило сделать это безболезненно, поэтому тварь лишь едва заметно качнула головой.

— Это человек? Ну, такой же, как я? — уточнил Матвей.

— Да — это человек, но не такой, как ты. Я встречаюсь с твоим видом впервые. Ты вообще не человек, я это чувствую. Все дай’сэтаин это почувствуют.

— Кто такие дай’сэтаин?

— Мы, — пояснил он. — Вы называете нас демонами. И это очень унизительно.

— Почему же?

— Это то же самое, что назвать, к примеру, эльфа — остроухим, дворфа или гнома — коротышкой, а…

— А афроамериканца — негром, — закончил за него Матвей. — Понял, не дурак. Мы отвлеклись от сути, я жду твоего очень подробного рассказа. А это, чтобы ты был более откровенным, — лезвие кинжала под крик боли демона отхватило одно из его ушей и снова уперлось в затылок.

— Аргх, ЗАЧЕМ? — прорычал тот.

— Я же сказал, для стимуляции откровенности.

— Ты интуит, даже если бы захотел, я не смог бы соврать.

— Но ведь просто промолчать ты можешь? Можешь. А я в молчанку играть не собираюсь.

— Слушай, я расскажу обо всем, что знаю.

Жить хотят все. И если у животных — это всего лишь инстинкт, то живые организмы, обладающие разумом, хотят этого осознанно. Еще лучше жить хорошо: богато, сыто, властно, долго.

Крылатая горилла от других разумных ничем не отличалась, поэтому за весь рассказ Матвей едва пару раз ощутил какую-то недосказанность в ее монологе. Он даже не стал наказывать тварь за это. Смысл, если он все равно его убьет? Почему? Да потому, что верить им нельзя — это, наверное, самое главное, что он вынес из рассказа демона.

А еще в процессе повествования твари, парень понял, что знаний он воспринимает гораздо больше, чем рассказывает летучая горилла. Словно с каждой новой фразой, с каждым новым услышанным предложением в его голове происходит распаковка заархивированных до этого материалов, которые дополняли рассказ, делая его более полным и развернутым.