Алексей Герасимов - Царь-дедушка (СИ)

Я обвел взглядом собравшихся — князей и приглашенных на совет ответственных за начальную часть колонизации чиновников, — и усмехнулся.

— Разумеется, мы все могли бы поделиться с землепашцами своими собственными землями…

В зале послышались глухие шепотки.

— …и Святое Сердце наверняка бы такой шаг одобрил. Да только он там, — я ткнул пальцем вверх, — на небесах, ему нет нужды содержать дружинников и домочадцев, заполнять амбары на случай голода, и участвовать во множестве других, не менее неблагодарных занятий. Так что раздавать общинникам владения мы, пожалуй, не станем. Лучше тем, кто нынче лишен почти всего, мы дадим возможность заполучить все. Все, необходимое им для процветания, ибо сказано было: "Дай голодному рыбу, и он ее съест, после чего снова будет голодать. Дай ему рыбацкую снасть, и он прокормит себя сам". Верно я говорю, Первосвященный Йожадату?

— Воистину. — кивнул тот. — Мудрость твоя, о царь, не знает границ.

Конечно не знает — церковникам землицы тоже принадлежит немало, "а свои деньги я никому не отдам".

— Именно потому, досточтимые князья, я и говорю — в первую очередь нам надобно избавиться в наших землях от бедняков, дабы добрые хозяева еще более процветали. — я дошел до конца зала, до самых дверей, развернулся, и столь же неспешно двинулся обратно. — Не наша вина, что именно в горных районах земли, пригодной для обработки, менее всего, а, следовательно, и люд там самый бедный в Ашшории. Но…

Тут я попытался изобразить благостную улыбку.

— …не стоит забывать о том, что эти люди хотя и бедны, но свободны. Они не рабы, не чья-то собственность. Поэтому нет разницы, из какого княжества будет выезжать телега с крестьянскими пожитками — получать под свою руку новые владения будет каждый из вас, соразмерно вкладу в наше общее дело. Ибо сказано было, что как потопаешь, так и полопаешь.

До трона я дошел под бушующую бурю эмоций в зале заседаний — владетельные срочно пытались сообразить, кто будет наибольшим выгодоприобретателем при таком раскладе и не пора ли им снова повторить попытку вцепиться друг другу в бороды.

Первым в ситуации сориентировался примас — покуда князья еще только лишь успокаивались, осознавая, что никто обиженным не уйдет — главное дать не меньше иных прочих, Йожадату склонился в своем кресле и негромко у меня поинтересовался:

— Государь, а мать наша, Церковь, для вспоможения столь богоугодному делу как борьба с язычниками может принять в заселении степи финансовое участие?

— Ну разумеется — может, Первосвященный. — самым что ни на есть ласковым тоном отозвался я.

И после небольшой паузы, дождавшись удовлетворенного кивка первосвященника, благостным голосом добавил:

— Если совет решит признать тебя князем Церкви, разумеется. Ведь согласись, иначе как-то несправедливо выходит — надобно будет дать и другим достойным людям возможность деревенькой-другой обзавестись, а это владетельным, как ближайшим к трону, прямая обида и урон чести.

Ну вот и поглядим, любезный архипоп, как ты выкручиваться теперь станешь. Твое при Кагене непомерное ( по меркам князюшек ) возвышение почти всем поперек горла, да и история нас учит, что светская и духовная власть постоянно были в контрах, а если ты теперь попытаешься с владетельными совершенно официально в статусе уравняться…

Разделяй и властвуй, Лисапет! Разделяй и властвуй!

Тем временем мнения князей разделились, и слово взял Лексик Баратиани — пожалуй, на этом заседании, самый спокойно ведший себя из владетельных.

— Государь!, — произнес он, встав и поклонившись. — Не сочти за непочтительность с моей стороны, но дозволь мне выразить сомнение, каковое, я слышу, многие тут разделяют.

Вот нежданчик-то…

— Верность твоя короне общеизвестна и не подлежит сомнению, так что последним я буду, кто усомнится в твоем почтении к престолу. — кивнул я. — Говори, князь.

— Повелитель, нет сомнения — о бедняках сказал ты верно. Справедливы и твои речи о том, что они свободны, а значит могут переселяться на те земли, которые ты выделишь владетельным в Большой Степи для обустройства. План твой мудр, о царь, однако же есть в нем один нюанс, который многих тут смущает.

Ну вот, я так и знал — раз начал за здравие, значит будет критиковать.

— Самого меня это касаемо мало — мой вор-опекун до такой крайности довел жителей Баратиани, что по сю пору не все поразбежавшиеся вернулись в родные края. — продолжал князь Лексик. — Однако в иных княжествах оскудевших землицей крестьян более чем достаточно, и не справедливее ли было бы всем владетельным облегчить эту ношу в равной мере?