Иван Оченков - Смоленский поход (СИ)

— Ты, Петр говори да не заговаривайся, мыслимое ли дело туда раньше поспеть, поляки то, я чаю, не на волах? — С досадой заговорил Вельяминов.

— Не на волах, Никита Иванович, — согласился Казарин, — но и не без добычи, и полон, поди гонят, так что идут не споро, а я короткий путь знаю. Так что если не мешкать, то за три дня успеть можно.

— А что за река у вас тут такая, что на ней бродов нет и точно ли можно вперед ляхов успеть?

— Я мыслю так, государь, раз Мотылевский так резко повернул, то, стало быть, проведал анафема, что ты тут стоишь. Так что теперь у него только одна дорога чтобы без боя уйти. Брод конечно, на Вазузе не один. Только самый близкий у речки Гдовки, да там болота кругом и к Вязьме близко. Не сунется туда хорунжий, будет опаску иметь. А пойдет он к Волге и переправится там где в нее Вазуза впадает у Зубцовки. Вот тут его и надо брать. А что вперед них поспеем, даже не сомневайся государь. Ляхам по болотам идти, а нам посуху. Ежели не мешкать то на день всяко обгоним.

— Быть посему, ты сотник покажешь дорогу. Перехватим ляхов — станешь в Вязьме воеводой, да не временным, а постоянным. Внял ли?

Если мои странствия чему меня и научили, так это быстро принимать решения. Резко поднявшись, я тут же начал отдавать приказания. Вельяминов, тяжко вздохнув, бросился выполнять и только верный Лёлик сделал попытку отговорить меня.

— Мой кайзер, возможно вам не следует отправляться самому в эту экспедицию. Право, любой из ваших людей справится с этим ничуть не хуже. А у вашего величества наверняка найдется много других дел.

— Кароль, если ты устал, можешь оставаться в Вязьме, здесь и вправду немало работы, — отвечал я фон Гершову.

— Черта с два вы оставите меня здесь mein Herr, — пробурчал тот в ответ, но возражать больше не стал.

—---

*Мой государь

Выступить немедленно были готовы четыре эскадрона рейтар и все драгуны фон Гершова, всего порядка тысячи восьмисот сабель, при шести пушках. После эффектного применения артиллерии под Калугой я без нее ни куда. Плюс около полусотни вяземских боярских детей и их боевых холопов во главе с Казариным и неведомо как затесавшийся к ним Миша Романов со своей челядью. Последнее я заметил лишь на другой день и отправлять непутевого рынду домой было поздно. Вообще этот поход неплохо повлиял на несостоявшегося царя. Лицо порозовело, руки-ноги окрепли, по крайней мере, теперь была надежда, что мой рында не уронит на меня серебряный топорик во время встречи послов. Двинулись в путь мы одвуконь, взяв с собой минимум припасов, и через три дня оказались в двадцати верстах от Ржева. Там где Вазуза впадала в Волгу и где по расчетам Казарина должны были переправляться поляки. Природная сметка и знание родных мест не подвели бывшего сотника и на следующий день на противном берегу гарцевали всадники хорунжего Мотылевского.

Надобно сказать, дело свое пан хорунжий знал и соваться через речку без разведки не стал. Для начала он дождался, пока соберется весь его отряд с небольшим обозом. Несколько человек тем временем проверили брод, затем придирчиво осмотрели прилегающие заросли и убедились в отсутствии засады. Затем через реку переправились две хоругви, а остальные, приготовив оружие, охраняли свои возы. Я в это время наблюдал за их маневрами в подзорную трубу стараясь определить самый удачный момент для нападения. Наконец, пан хорунжий решил, что пора переправлять обоз и погонщики погнали телеги к речке. Как я и предполагал именно в этот момент Михальский и выбрал для удара по врагу. Сначала раздался нестройный залп казаков подобравшихся к полякам поближе, а затем Корнилий повел свое воинство в атаку. Хотя возы, за которыми можно было укрыться, были уже в воде, противнику удалось отбить первую атаку казаков. Свою роль сыграло то, что мушкеты поляков были подле них с зажженными фитилями, а казаки чтобы не выдать себя начали атаку только с кремневыми ружьями и пистолетами которых было совсем немного. Впрочем, многие из атакующих стреляли по врагу из луков, осыпая его тучей стрел. Находившиеся на другом берегу ляхи, разумеется, собрались на берегу готовые поддержать своих товарищей огнем и помочь им вытащить из воды телеги с добром. В этот момент я махнул рукой и спешенные драгуны, до поры прячущиеся в близлежащих зарослях, начали движение, выставив перед собой ружья, а пушкари выкатили пушки. Убедившись, что все готово я переглянулся с Каролем и тихонько выдохнул: — фоер. Получив команду, пушкари открыли рты чтобы не оглохнуть, и вжали фитили в затравки. Пушечный залп прогремел как гром среди ясного неба и каменные ядра ударили в толпящихся на берегу врагов. Жалобно закричали раненые и покалеченные, испуганные лошади взвивались на дыбы, сбрасывая своих седоков, а по удержавшимся в седле открыли огонь драгуны. И в довершение разгрома на мечущихся в панике жолнежей с ревом налетела кованная рать. Бой мгновенно превратился в резню и лишь небольшая часть поляков попыталась вырваться из западни снова налетев на залп картечью в упор. На другом берегу поляки заметили, что их авангард подвергся разгрому и когда Михальский снова повел своих казаков в атаку стали бросать оружие сдаваясь.