Иван Оченков - Смоленский поход (СИ)

Через некоторое время в моих покоях появляется кандидат в духовники, и я отпускаю стражу приказав развязать иезуита. Стрельцы мнутся, но не смеют перечить и, исполнив мой приказ выходят.

— Как вы здесь очутились падре?

— Превратности судьбы ваше величество, — пожимает плечами монах, — ваше эффектное появление в Мекленбурге два года назад испортило большую игру и мою карьеру. Впрочем, я не жалуюсь, меня ведь вполне могли отправить куда-нибудь к великим моголам или в Патагонию.

— Да бывает, — посочувствовал я ему, — а здесь вы давно?

— Увы, совсем недавно.

— Почему, увы?

— Потому что братья, бывшие при царице Марине совершили множество опрометчивых поступков и я не имел возможности отговорить их от них.

— Вы нашли такое обтекаемое определение… «опрометчивый поступок». С каких это пор так стали называть попытку убийства помазанника божьего?

— Убийство? — Воскликнул неподдельно удивленный иезуит, — тогда становится понятна ваша реакция. Впрочем, вы, ваше величество, всегда отличались быстротой действий.

— Вы хотите сказать, что непричастны к отравлению посланного мне письма?

— Письмо царицы Марины, оно было отравлено?

— Да и довольно сильным ядом, монах читавший его умер на месте, а следом и дьяк разворачивавший послание.

— Это невозможно, такого сильного яда просто не существует!

— Ну, не надо так картинно восклицать, святой отец, я верю в человеческий гений. К тому же свидетелями этому были несколько сотен человек в соборе.

— Господи Иисусе, я же читал это письмо перед отправкой…

— Вот как, а кто же вложил его в футляр?

— Брат Бартоло… господи, ну конечно, брат Бартоло прибыл с востока. Он побывал в Индии, Персии и много где еще и привез оттуда немало всяких редкостей.

— Кто этот Бартоло и самое главное, где он?

— Увы, он погиб в ту ночь, когда на с схватили ваши альгвазилы в лесу. Ему размозжили голову клевцом.

— А его вещи и эти, как вы выразились, редкости?

— С ним был большой дорожный сундук, но его отобрали казаки.

— Казаки? Кстати, а как случилось, что атаман и пани Мнишек остались совсем одни, неужели у них совершенно не было сторонников?

— О, это очень печальная история. Когда войско атамана взбунтовалось, его сторонники для вида присоединились к этим негодяям под предводительством того казака с варварским именем…

— Киря?

— Да ваше величество, именно так его звали. Так вот выйдя из Коломны, его сторонники должны были покинуть Кирю и ждать в условленном месте своего атамана и царицу.

— И что же случилось?

— Ну, ничего особенного, дождавшись, они отобрали у нас все мало-мальски ценные вещи, а затем бросили на произвол судьбы. Один из сторонников атамана попробовал возражать, но его тут же убили. Впрочем, нам оставили несколько лошадей, но, как вы уже поняли, скрыться они не помогли.

— Печально, но я все-таки не понимаю, почему вас прислали именно сюда. Вы не знаете ни здешних обычаев, ни языка и у вас нет здесь знакомых. Неужели для вас не нашлось дела в Империи?

— Трудно сказать, ваше величество, наш орден требует от своих членов безусловного послушания. Так что, как только я получил приказ, мне не оставалось ничего другого как повиноваться. Что же до связей, то я немного знаком со здешним царем.

Услышав заявление иезуита, сделанное с самым невинным лицом, я расхохотался.

— Падре Игнасио, вы мне положительно нравитесь, ей богу жаль будет вас повесить!

— А вы непременно собираетесь меня повесить? — печально вздохнул монах.

— Ну, вы же не забыли, что еще в Мекленбурге пытались меня убить?

— Ваше величество, я говорил вам тогда и повторю снова, я совершенно непричастен к этому ужасному злодеянию! Как раз напротив, я выслеживал тех людей из этого богомерзкого сообщества. И если бы у меня было еще хоть немного времени, я бы вывел их на чистую воду.

— А заодно получили бы контроль надо всем моим княжеством?

— Ну, тогда оно не было еще вашим. К тому же вы совершенно ясно показали, что не являетесь адептом этой организации. Так что тут мы с вами на одной стороне, и я полагаю, мы вполне могли бы поладить.

— Это вряд ли, после того как меня собиралась немного поджарить ваша инквизиция я очень плохо отношусь к папистам.

— Это досадное недоразумение, ваше величество, к тому же наш орден не имеет отношения к священному трибуналу. Там издавна заправляют доминиканцы, отношения с которыми у нас, скажем так, оставляют желать лучшего.