Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

Ильми вдруг прижалась ко мне всем телом и чмокнула мою руку, а потом спросила:

– А что ты делал прошлым утром, когда мы встретились?

Я засмеялся – все ждал, когда она спросит, видел, что мои жесты ее заинтересовали.

– Я посылал тебе воздушный поцелуй.

– Как это – воздушный? – заинтересовалась она. И я показал. – Ой, мне понравилось, я тоже так буду делать! Мне можно так делать?

– Конечно, можно, даже нужно! Это так куртуазно! – ответил я и спросил в свою очередь: – А чего вы там хихикали за столом?

Ильма помолчала.

– Дай слово, что не будешь сердиться и смеяться.

– Ну, если только это не задевает мою честь, то сердиться не буду, а смеяться… Постараюсь сдержаться, – сказал я.

– Они подробно расспрашивали, какой ты в постели и что ты со мной делал, и чего так орала. Я что, и правда так себя вела?

– Я не помню, – ответил я, немного офигевший.

– Вот и я не помню, а все ты виноват, – засмеялась она и стукнула меня кулачком.

– И ты что, делилась с ними, что мы делаем?

– Не сердись, я немножко рассказала, ведь им интересно. Знаешь, я раньше этого не понимала, ведь очень мало женщин счастливы в браке, и многие ведь с мужем ложатся с отвращением. А то, что испытала я с тобой – это вообще доступно только единицам. Поэтому и поделилась, ну похвасталась немного. И знаешь, по-моему, они обе к тебе не равнодушны.

На это ее заявление я не стал ничего говорить. Всего не расскажешь, да и зачем… Только уж очень ее заявление фантастично. Ну, я согласен, что еще баронесса – та постоянно строила мне глазки и при любой возможности пыталась оказаться рядом. Но Алексия… особенно после последней нашей стычки! Ха-ха-ха три раза! Ладно, пусть Ильми останется при своем заблуждении, не буду разубеждать.

Утром, как всегда позавтракав, мы снова отправились в путь – сегодня к вечеру мы должны въехать в Вильтер, столицу королевства Торвал. Двигались по уже установившемуся вчера порядку, только еще Унга двигалась как и я, но с другой стороны кареты. Монотонность движения нагоняла сон.

Они появились внезапно, рядом с поворотом дороги, где лес подходил к ней ближе всего. Все так же в каких-то обносках и лохмотьях, под которыми поблескивали кольчуги, однако по движениям было видно, что это не прошлое отребье, а люди, не понаслышке знакомые с воинской службой.

Видно, информация о принцессе дошла до кого надо, и за нас взялись всерьез. Они бежали молча, стараясь как можно быстрей преодолеть разделяющие нас метры – более двух десятков взрослых, серьезных воинов. Я спрыгнул с Ветерка и, прицелившись, выстрелил из арбалета. Один упал, вслед за ним упал еще один – это Унга стреляла. Я достал пару ножей и, зажав их в руках, ждал, чтобы метнуть наверняка. Один из ножей вошел в шею одному из нападавших, а вот второй сумел отбить летящий в него нож.

Я плавно скользнул в ускорение, и закружилась «вьюга смерти»: удар – смерть, удар – смерть. Одно плохо: войдя в ускорение, я не мог контролировать действия своих попутчиков, поэтому через некоторое время я так же плавно вернулся к обычному восприятию действительности.

Увиденное не обрадовало меня.

Ларт лежал с разрубленным шлемом и не подавал признаков жизни. Правда, рядом с ним тоже лежал один из нападавших. Ивар крутил свою мельницу одной рукой – вторая висела плетью вдоль тела, видно, все-таки его достали; рядом с ним лежало несколько тел. Унга стреляла из арбалета с другой стороны кареты, а вот воины маркизы даже не двинулись с места.

И как это понимать? А ведь при нападении разбойников, а нападавшие явно рядились под них, любой находящийся поблизости наемник, воин или просто человек, владеющий оружием, обязан оказать помощь защищающимся – это закон. И ведь приказать я им не имею права, пока не имею…

Пусть мы и неплохо проредили нападающих, думаю, даже уполовинили, но их еще оставалось много. Я увернулся от очередного придурка с острой железкой и ударил в ответ. Очень жаль, если сейчас рухнут все мои планы, а ведь до этого недалеко: вот упал Ивар, да и Унга что-то перестала стрелять, а я просто не могу оглянуться, вон их сколько прет на меня. Что же, если пришло время умереть, пусть запомнят надолго, что такое воин-кентиец.

Дрожь прошла по моему телу, и будто свежей прохладной водой смыло усталость, я удобней перехватил меч и сделал шаг навстречу нападавшим. Удар, и один из них падает с перерубленной ногой, удар на возврате и еще один лишается руки с мечом. Удар, удар, удар… Но как же их много! Интуитивно машу перед собой кинжалом, звон, и у ног падает арбалетный болт. А это уже очень плохо, пот заливает глаза, и я успеваю его вытереть левой рукой, правой одновременно вскрывая гортань врагу.