Николай Ярыгин: Честь имею [litres]

Дружинникам, которые были со мной с самого начала, я приказал молчать под страхом смерти. До тех пор пока не приедет король, никто не должен знать, кого мы освободили.

Утром отослал гонца с письмом в столицу, придав ему трех кентийцев в виде охраны. Почему кентийцев? Потому что в бою один кентиец стоит пяти, а может, и больше воинов королевства, вот и получается, что с гонцом следуют пятнадцать воинов.

Арн был очень слаб, но его глаза горели желанием жить, он скрупулезно выполнял все, что ему говорили, и пил все снадобья, которыми его пичкали лекари. Он с удовольствием отвечал на мои вопросы и сам просил меня с ним беседовать. Не скрывая, рассказал, как он очутился в этом подземелье.

Оказывается, в свои пятнадцать лет он отправился на охоту, прихватив с собой пятерых гвардейцев. Вечером должен был состояться бал в честь его дня рождения, и ему очень хотелось подстрелить оленя или косулю и похвастаться на балу. Когда они возвращались с добычей, то внезапно были атакованы воинами герцога Жиронда во главе с его сыном и наследником. Благодаря внезапности и численному превосходству, воины герцога убили гвардейцев короля, а принца пленили. Закопав убитых и замаскировав место схватки, Арна переправили в это подземелье, и вот он уже здесь почти три года.

Через несколько дней после его освобождения, когда он смог хоть немного восстановить свои силы, его намазали мазью, уничтожающей насекомых, искупали, подстригли и переодели в более приличествующие ему одежды. Всех остальных узников тоже кормили, лечили, провели опросы, кто есть кто, и пообещали, что, как только те придут в себя и восстановят силы, отпустить их домой.

Тут не было убийц и грабителей, были лишь простые люди, чем-то не понравившиеся герцогу. Купец, отказавшийся отдать свой товар почти даром, шут-лилипут, толкнувший слугу, который пролил кувшин вина на герцога, слуга, державший этот кувшин, и еще несколько слуг, провинность которых была минимальной, наказанием за которую у нормальных владетелей был бы просто выговор. Но герцог действовал кардинально: за малое нарушение ждало подземелье, а за более серьезное – веревка или топор палача. Правда, казни проводились не в замке, а на одном из хуторов, куда тайно вывозили провинившегося и уже там проводили пытки и умерщвление. Почему Арна держали все это время? Скорей всего, герцогу хотелось насладиться его беспомощностью, сломить его, чтобы унижался, просил помощи. Поэтому довольно часто его не кормили, хотя и остальных узников кормили нечасто, но даже тут он выделялся.

– Я просто не знаю, как я выжил, – говорил Арн. – Не иначе этому способствовало провидение.

Уже семь дней как убыл гонец, наверное, через день-два должен появиться король, ну или тот, кого он пришлет. Хотя в письме я настаивал на его появлении, но он король, и ему видней, ехать или нет.

Сегодня сняли и предали земле повешенных сержанта и арбалетчика – один приказал стрелять, другой исполнил приказ, – да трех мародеров (те пытались ограбить замкового ювелира, убили слугу и ранили самого мастера, но тут вовремя услышали крики кентийцы, дежурившие во дворе замка, и быстренько повязали нападавших).

А вот с насильниками произошел казус. В эти времена насилие вообще большим преступлением не считалось, если только насилуемой не было нанесено увечье. И когда начали им зачитывать приговор, девка, на которую позарились эти два придурка, кинулась ко мне с просьбой – не наказывать, а пусть тот, который между ног стоял, женится на ней. Вояки же, поняв, что все может закончиться на стене замка с веревкой на шее, оба закивали, что готовы.

Не скажу, что девка страшна как грех, но красотой точно не блистала и даже миловидностью не отличалась, кроме того, была здоровая, на полголовы выше своих насильников. Почему она сразу им не навтыкала, а лишь орала: ой, помогите, ой, спасите? В общем, выбрала она себе мужа из двух парней, второму присудили пять ударов плетью. И на этом мой быстрый и справедливый суд закончился.

Правда, через несколько дней после суда я слышал, как смеялся тот, что отделался плетьми. У меня говорит, точно бы ничего не получилось, если бы я увидел ее лицо, а Норта она уже колотит. Оказывается, они ее с лица не видели, они шли сзади, и Норт, тот, что стал ее мужем, говорит, мол, гляди, точно дворянка идет, смотри, как вышагивает. Давай хоть раз в жизни попробуем, как это с благородной. Налетели на нее сзади, задрали подол и повалили в каком-то сарае на пол, больше и сделать ничего не успели. Ну что же, значит, судьба, пусть теперь и живет со своей «дворянкой».