Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

– Да, ваша светлость, там сержант и казначей делают опись и сверяются с записями книг.

– Тогда проводите меня к ним.

Сокровищница располагалась в подземелье, за несколькими дверями. Сержант и худой высокий старик с седой бородой, а также несколько кентийцев и дружинников составляли опись всего, что там находилось. За столом сидели два писаря, один вел запись монет, которые пересчитывали три дружинника, другой записывал ювелирные изделия и другие драгоценные камни, которые также считали и диктовали ему мои люди.

– Ну что тут у вас? – спросил я, входя в помещение.

Сержант выглядел каким-то ошарашенным и очень удивленным, на лице присутствовала даже бледность.

– Ваша светлость, суд по книгам учета, тут должно находиться почти семьсот тысяч золотых монет и на двадцать тысяч украшений и ювелирных изделий. Сами понимаете, чтобы все посчитать, надо не один день, – проговорил он по-кентийски.

Я попытался сделать непроницаемое лицо, но наверное, мне это не очень удалось, губы так и расползались в улыбке. Я попытался сделать суровый и безразличный вид.

– Хорошо, сержант, считай, если вдруг увидишь нехватку денег, можешь спокойно убить этого хлыща вместе с его семьей, – проговорил я на общеимперском и подмигнул сержанту так, чтобы никто не видел.

– Ваша светлость, – начал убеждать меня казначей, – тут не может быть недостачи, герцог лично следил за каждой монетой и сам вел книги учета.

– Вы кто? – спросил я его.

– Карн Ивикс, казначей его светлости герцога Жиронда.

– Хорошо, я вам верю, но все-таки перепроверю.

Я повернулся и пошел к выходу, семьсот двадцать тысяч золотых монет, это же сколько поколений их собирало, уму не постижимо. Не зря говорили, что герцоги Жиронда удушатся за медный грош и другого удушат. А с другой стороны, мне же лучше, двадцать пять процентов королю, премия всем, кто принимал участие в осаде, остальное мое.

Завтра посылаю гонца с письмом к королю, пусть присылает доверенное лицо и повозки. Так, это же сколько ему… получается, сто восемьдесят тысяч, тогда мне – пятьсот сорок тысяч. Неплохо, неплохо. Только бы Данис не стал жадничать, куш-то огромный. Это сколько же лет собирали эти деньги? Если чистая прибыль у герцога за год составляет три тысячи монет золотом, то двести сорок лет получается. Но на самом деле, скорей всего, больше, лет этак на сто. Ничего себе. Вот так углубившись в расчеты и находясь под впечатлением от цифр, я шел и ни на кого не обращал внимания, пока уже в коридоре замка не столкнулся с какой-то служанкой.

Отступил чуть в сторону, чтобы спокойно разминуться, и вдруг каким-то шестым чувством почувствовал опасность. Подняв глаза на служанку, увидел в ее руках кинжал и резко ушел в сторону, одновременно хватая руку с кинжалом и выворачивая ее. Продолжая движение, зашел ей за спину и зафиксировал вторую руку.

– Я убью тебя, я все равно убью тебя, ты убил моих родителей, моего брата, убей и меня, я не хочу жить! – кричала она, рыдая.

Выпавший кинжал лежал на плитах пола, я ногой отшвырнул его подальше и, отпустив ее руки, развернул девицу к себе. Она тут же прижала ладони к лицу, не переставая рыдать.

– Одну мою сестру убил король, вторую Эрлик, ты убил всех остальных, убей уже и меня, я не знаю, как и зачем мне жить!

Я не знал, что делать и что говорить, и как себя вести в данной ситуации. Девушка стояла и горько плакала, не делая попыток ни напасть на меня, ни сбежать. Наверное, вся ее решимость исчезла в тот же момент, когда я ее схватил за руку.

– Как вас зовут? – сказал первое, что пришло в голову.

Девушка отняла от лица руки. Слезы еще катились по щекам, но она гордо вздернула подбородок.

– Графиня Веленика де Жиронда, – еще всхлипывая, произнесла она.

– Уважаемая графиня Веленика де Жиронда, давайте я провожу вас в ваши комнаты, где вы успокоитесь и придете в себя.

– Вы меня не будете убивать? – с удивлением глядя на меня, проговорила она.

– Нет, конечно, с чего вы это решили!

– Почему? Ведь я хотела ударить вас кинжалом!

– Я не воюю с женщинами, даже если они хотят ударить меня кинжалом. А вы, наверное… вы были просто не в себе от всего произошедшего, поэтому вам лучше успокоиться. Завтра ваших родителей и брата положат в родовой склеп, вам надо будет присутствовать, как бы это ни было тяжело.

– Хорошо, я пойду в свою комнату, но если вдруг ворвутся ваши воины, мне проще умереть сейчас.

– Графиня, идите и ничего не бойтесь, никто к вам не ворвется, закройтесь на засов. Поесть вам принесут.