Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

– Пусть капитан решает, страшно, а вдруг нельзя или пропадут, граф нас с тобой живыми съест. Ну что ж ты так подвываешь-то… Слушай, Тимор, а ведь капитан-то в городе сегодня. Знаешь, не могу я это слушать, давай открывай калитку, пусть бегут. А я сам перед графом отвечу, да и не верю я, что убегут они далеко.

– Боюсь я, а вдруг цапнут.

– Дурак, хотели бы цапнуть, от нас уже бы и косточек не осталось… Ладно, я сам.

Сержант замковой стражи Ион Лотар подошел и с трудом приподнял брус, закрывающий небольшую калитку, открыл ее и отшатнулся от бросившихся в нее животных. А те, стелясь над землей в быстром беге, уже через мгновение растворились в ночной мгле.

– Ну вот и все. – Ион отер испарину со лба. – Испугался я, как бросились они в калитку.

– Ион, а вдруг с его светлостью что-то случилось, а они почувствовали вот и бесились, а сейчас на выручку кинулись.

– Тимор, мы на службе, и я для тебя сейчас сержант , – прорычал Ион. – И ты не каркай, я только при графе понял, как паршиво мы жили при старых хозяевах. Они вроде бы и не злые были, и не обижали работающих и служащих в замке. Но все как-то не то, словно каждый день ты жуешь один и тот же сухарь. А при графе каждый день что-то новое, интересное, мне вот на днях талон давали на посещение ресторана, и я в выходной вместе с Веленикой туда ездил, в салон зашли, он рядом с рестораном, какая красота там, и ведь все здесь делают. Мы-то за службой и не видим, а в ресторане чистота, все сверкает, я думал, нас и не пустят в зал, где-то в углу посадят, ан нет – мередетель, – произнеся трудное и умное слово, сержант гордо посмотрел на подчиненного, – так старшего там называют, со всем уважением, посадил так, чтобы все видно и слышно было. А как наши поют – просто чудо!

– Да какие они наши, вон потеплеет, и разлетятся все кто куда.

– Нет, Тимор, наши они уже с потрохами, – возразил сержант и продолжил: – Не уйдут они от графа. Гнать будут, а не уйдут. Вот ты уйдешь, если тебе предложат?

– Ха, спросил! Я что, дурак? Где я еще столько заработаю? А с мечом как нас подтянули! Да и вообще, хорошо мне тут. А ты как, Веленику сватать будешь, или так просто с ней гуляешь? – перевел разговор Тимор на другую тему.

– Так уже засватал, вот через седмицу и обручение будет.

Сон был тревожный и неспокойный, утро тоже радости не доставило, меня сводили, как и вчера, в туалет, но уже охраняли всем десятком и не отворачивались. Кормить не стали, толмач, когда я спросил его, почему меня не кормят, пробормотал что-то про очищение. Правда, где-то в обед мне дали каких-то кислых ягод и много воды, после чего меня рвало с полчаса. Потом, правда, дали воды прополоскать рот и напиться. На этом все.

Ночь снова прошла тревожно: я вздрагивал от каждого шороха и утром заметил, что стал слабеть. Попав в этот мир и в это тело, я заметил у себя у нового очень быструю регенерацию, но и аппетит в это время у меня был сумасшедший. А если нет питания, то организм начинает поедать сам себя, вот и слабость от этого. И я решил: сейчас поведут оправляться, достаю нож, и или умру как воин, или сбегу, а там будь что будет.

Но вести меня никто никуда не собирался, на все мои вопли никто не обращал внимания. В котел, как всегда, наносили воды, но на огонь не поставили, мужчины, раздевшись до пояса, стали наносить на свое тело ритуальные узоры красной и белой глиной. Так продолжалось часа три, после чего женщины затянули какой-то заунывный напев, хлопая в ладоши в определенных местах, а мужчины принялись топтаться вокруг костра, притопывая ногами. Постепенно ритм убыстрялся, так они кружились еще часа два, пока их не стало шатать.

И тут на сцену выползла старая образина – он тоже была разукрашен, и его лицо напоминало какую-то свирепую маску. Старик тоже стал плясать и бить в бубен, который держал в руках, но его хватило всего на полчаса. По окончании пляски он указал на меня пальцем, и мужчины кинулись ко мне и стали меня раздевать, С теплым плащом они еще справились, но под ним у меня была кольчуга, которая окончательно поставила их в тупик. Чтобы ее снять, надо освободить мне хотя бы одну руку.

Подошел толмач и дед, они снова что-то гыргыркали на своем, после чего толмач перевел:

– Он говорить, – показал он на деда, – не надо убыра, – и толмач замахал руками, – а то бить, печаль.

Я согласно закивал головой: на данный момент у меня были связаны только ноги, я на все согласен, вы мне только руку освободите. Наверное, эти дети природы и вправду поверили, что я как овца пойду на заклание. Один нагнулся, пытаясь поднять подол кольчуги, а других два отпустили мою правую руку, которую держали. Первым я приложил деда, благо стоял почти рядом, затем одного из державших левую руку, и локтем правой – того, что когда-то держал правую руку. Все в пещере взвыли. Одни шарахнулись от меня, другие наоборот, схватили оружие и бросились ко мне. Жаль, ноги были связаны, а я в горячке забыл про это и, попытавшись сделать шаг, запутался и стал падать на бок.