Владимир Проценко - Успеть на войну [СИ]

— Да, негусто. Ну а родителей своих помнишь, дом родной, девушку, друзей?

— Нет, я фамилию свою только сейчас узнал, вас вот вижу в первый раз.

— Ха-ха-а. Ха-ха-а, — захохотал этот тип.

— Так, говоришь, впервые меня видишь, — отсмеявшись, спросил он.

— В первый.

— А кто нашей страной руководит, ты помнишь? — прищурившись, спросил следователь.

— Помню (эх, была – не была), товарищ Сталин, — ответил я.

— Молодец, вспомнил, ну и остальное вспомнишь. То, что я твой следователь ты уже вспомнил.

— Нет, догадался, только фамилию и имя-отчество ваши я не знаю.

— Обращайся ко мне "гражданин следователь" или "гражданин военюрист 3-го ранга", а теперь ответь мне, ты часто выполнял поручения гражданина Гарбовича?

— А кто это? — спросил я, при этом искренне удивился.

— Гражданин Гарбович был твоим непосредственным начальником.

— Ну я же говорил, что ничего не помню, я не помню, кем я работал и где.

— Да нет, не работал – служил под его началом и занимался антисоветской деятельностью.

— Так я что, военный? — спросил я, хотя уже и так понял, что военюрист 3-го ранга, сидящий напротив, гражданскими делами заниматься не будет.

— Бывший военный, бывший младший политрук, а теперь преступник и враг народа, который сидит передо мной и ломает тут комедию.

— Встать, — заорал лысый и, выскочив из-за стола, двинулся ко мне.

Я вскочил и успел подумать что все, "добрый следователь" закончился, как этот урод двинул мне в солнечное сплетение на моем выдохе и пока я, лежа на полу, пытался сделать вздох, эта самка собаки пинал меня своими сапогами, при этом еще что-то выкрикивая. Хорошо, что это продолжалось недолго, он быстро выдохся и плюнув на пол и одернув гимнастерку пошел усаживаться за стол. Я лежал и слушал, как он чиркает спичками, пытаясь закурить, вот он притих, видно прикурил, выпустил с шумом дым.

— Гражданин Чуйко, вы долго будете лежать на холодном полу, поднимайтесь, присаживайтесь и мы продолжим, — и голос такой заботливый и участливый.

— Кстати, гражданин Чуйко, доктор меня заверил, что вы здоровы и больше не нуждаетесь в лечении, поэтому я перевел вас в обычную камеру, вы рады?

— Спасибо, гражданин следователь, за вашу заботу.

— Пожалуйста, — и доверительным голосом доброго следователя спросил.

— Вы ведь помните, куда ходили по поручениям гражданина Гарбовича.

Вот ведь какой настырный, подумал я, ему же уже известно о моей амнезии или он не верит?

— А пока вы вспоминаете, распишитесь здесь и здесь, — и подсовывает мне два листа протокола моего допроса.

— Прошлый раз из-за вашего плохого самочувствия вы не успели подписать… — а глаза честные-честные и голос такой сочувствующий.

— Я уже вам говорил, что ничего не помню и кто такой Гарбович – не знаю, и без прочтения этих листков, я подписывать ничего не буду.

— Ну неужели вы, Чуйко, забыли своего благодетеля Гарбовича, который, заметьте, вас только что закончившего училище не направил в войска, где большая нехватка политруков, а оставил в штабе и пристроил на должность инструктора политотдела дивизии и по совместительству начальником клуба, которую должен занимать минимум политрук, к тому же вы несколько раз ездили куда-то по поручениям бывшего дивизионного комиссара, а ныне врага народа Гарбовича. И когда вы подпишете эти бумаги, то получите десять лет лагерей по своей 58-1г статье, [5] Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене влечет за собой лишение свободы на 10 лет. а не расстрельную, которую вы своим неразумным поведением хотите себе приписать.

— Ну что, Николай Григорьевич, подпишете, а? — и опять участливо посмотрел мне в глаза

— Я ничего подписывать не буду (тут бы переварить информацию, которую я от тебя получил, лысая дрянь), — подумал я. Наверное, два последних слова я сказал вслух, потому что эта самка собаки, с визгом выскочил из-за стола, сильным ударом ноги сбил меня с табурета и принялся с остервенением пинать мою тушку, бормоча нечленораздельные ругательства и взвизгивая при этом. Наконец он устал, сел на табурет и, шумно дыша, сказал.

— Ты пожалеешь, что не подписал, я сделаю тебя участником заговора против товарища Сталина и тогда тобой займутся настоящие специалисты нашего ведомства и подписывать ты будешь все и даже не читая.

— Конвой, — крикнул он, а когда, открыв дверь, вошел конвоир, приказал.

— Этого заключенного поместить в карцер и держать там до моего распоряжения… Все, уводите его.