Михаил Нестеров - Сталинский сокол. Комэск

– Подожди, а ты знаешь, что с экипажем танка дальше было?

– Знаю. Танк через три дня немецкие пикировщики покорежили, но экипаж не пострадал. Знаю, что капитан-артиллерист, Потапов, кажется, батарею под командование получил. Его к награде потом представляли, к ордену Красной Звезды. В конце сентября он уже артполком командовал, ранен был, в госпиталь увезли. Танкисты уехали новые машины получать. Подполковник танковой бригадой у нас в армии командовал, а сержант у него в экипаже был. Когда меня ранили, они живы были. Два раза из подбитых машин выбирались, легкие ранения были, но в строю оставались. Их тоже к наградам представляли, но к каким, я не помню.

Эти новости добавили Олегу хорошего настроения, и он незаметно выключился из разговора, а его соседи принялись с новой силой обсуждать свой фронтовой опыт, рассказывать всякие замечательные истории.

По настоянию Северова на следующий день ему принесли белье и больничный халат. Посмотреть на его потуги пришли оба врача. Шумного лысого здоровяка звали Владимир Александрович, а второго, небольшого роста – Валентин Сергеевич. Под их удивленными взглядами Олег пошаркал ногами в сторону туалета, отказавшись от помощи подскочившей санитарки.

Потянулось неторопливое больничное времяпровождение. Есть Олегу можно было все, без всяких ограничений. Кормили неплохо, можно надеяться даже на некоторое восстановление прежнего веса. Процедур немного – перевязки да смазывание швов на лице какой-то мазью. Массу свободного времени Олег посвящал неторопливым беседам с соседями по палате, чтению газет и художественной литературы из небольшой больничной библиотеки и размышлениям об авиационной спасательной службе. Свое нахождение в госпитале Северов решил использовать с толком и обдумывал структуру такой службы и основные принципы ее работы. Также прикидывал специальный курс выживания для летчиков, то, что в свое время не доделали с Ларионовым.

Новый год – один из самых любимых и важных наших праздников. А в этой жизни Северова Дня Победы еще нет, вовсю празднуют 1 мая и 7 ноября. Но Новый год тоже очень уважают. Администрация госпиталя расстаралась и смогла сделать раненым небольшой подарок, компот из сухофруктов и картошку с мясом получили все, кому это разрешали есть врачи. Олег, как и большинство других «постояльцев» госпиталя, это оценил. Можно себе представить, как нелегко было найти нужные продукты. Раненые очень тепло поблагодарили медиков и хозяйственников за заботу, а те были довольны, что подарок удался. Еще одним сюрпризом стал небольшой концерт в исполнении детей из окрестных школ. Тут уж расчувствовались почти все, как говорится, от мала до велика. У многих были дети, младшие братья и сестры. Раненые вспоминали свои семьи, дарили детям «сэкономленные» кусочки сахара, у некоторых даже нашлось немного печенья и конфет. В общем, вечер удался, довольны остались все.

Северов, видя оживление соседей, впал в легкую меланхолию. Вспоминал, как встречал Новый год в прежней жизни, с родителями, бабушкой и дедом. В той жизни он был страшно одинок, а что сейчас изменилось? Никто и нигде не ждет, даже всех друзей, которых успел приобрести в этом мире, и тех растерял, всех до одного.

В госпитале почти все ищут своих сослуживцев, Северов не был исключением. Когда он стал более-менее свободно ходить, то поинтересовался, много ли находится на излечении летчиков. Оказалось, что немало. К своему огромному удивлению, в палате на другом конце коридора нашелся Вася Пильченко – бывший комэск-1 из его бывшего 12-го полка. Бывший, потому, что у Васи не было ступни на левой ноге. Держался он неплохо, хотя было видно, что иногда на него накатывает жуткая тоска от осознания того простого факта, что он уже никогда не увидит солнце вровень с собой из кабины самолета. Олегу он искренне обрадовался, хотя раньше недолюбливал из-за того первого учебного воздушного боя. У Васи было уже семь сбитых и он небезосновательно метил в заместители командира полка после ожидаемого вскоре присвоения капитанского звания. Но дело было вовсе не в карьере, думать о ней во время такой войны не приходило в голову. Дело было в ощущении, что остался на обочине большой дороги, а твой полк, да и вся армия идут мимо, и ты уже никогда не сможешь занять свое место в строю. И даже осознание того, что теперь не надо рисковать своей жизнью, не приносило никакого облегчения. Василий был согласен рисковать, да что там, он согласен даже быть уверенным в том, что погибнет в бою, но снова, хоть недолго будет держать в руках ручку управления, снова нажмет гашетку и увидит, как трассеры впиваются в тело вражеского самолета, как он падает, объятый пламенем на землю, на которую его никто не звал. Северов прекрасно понимал его состояние, поэтому рассказал ему о Дугласе Бейдере (или Бадере, как тут переводят его фамилию?), безногом английском истребителе. Упомянул и о летчиках Первой мировой войны, Александре Прокофьеве-Северском и Юрии Гильшере. У Гильшера не было ступни левой ноги, а у Прокофьева-Северского правой ноги ниже колена, но эти люди летали, и не просто летали, а были очень результативными истребителями. Пильченко ухватился за эту информацию, как утопающий за спасательный круг.