Вячеслав Коротин - Вторая попытка Колчака

– А сейчас идём домой. В Либаву. Нечем нам больше воевать, ребята.

– Василий Александрович! – прервал командира спустившийся Лисе. – Вам нужно на мостик.

– Что случилось?

– Уже ничего опасного, но вам это нужно видеть, – лицо мичмана выражало одновременно и озабоченность, и лукавство.

Заинтригованный Меркушев поспешил последовать за своим офицером.

– Сначала и не разглядел через колпак в темноте, вашбродь, – слегка заикаясь, оправдывался Солодов, – а как на мостик вышли, так и показалось, что минбалка поперёк рубки валяется… А оказалось вон оно как…

При лунном свете отчетливо было видно, что перископ «Окуня» загнут под прямым углом.

– Таки достал нас немец, вот почему лодку тряхнуло… – старший лейтенант ошалело смотрел на согнутую трубу оптики и потихоньку начал понимать произошедшее. – Не успей мы погрузиться… Несколько секунд… Рубку бы снесло, и всё… Мы успели на секунды раньше! Бог точно с нами!

Смерть всегда страшна, но экипаж корабля, потопленного на поверхности, имеет хоть какие-то шансы на спасение, экипаж подводной лодки – никаких. Либо твоя субмарина ляжет на дно, и ты будешь часами добирать последние глотки воздуха из пространств, пока ещё не заполненных водой, либо, если глубина побольше, море просто раздавит корпус погружающейся в бездну подлодки, внутрь вонзятся струи, способные перерезать пополам попавшегося на их пути человека… В любом случае конец будет жутким.

– Ладно, Зигфрид Александрович. В рубашке мы родились, – ухмыльнулся Меркушев. – В остальном как? По перископу, я имею в виду.

– Потёк сальник, замотали ветошью. В надводном положении не течёт больше.

– Ну и пёс с ним, нам, надеюсь, больше нырять не придётся. Прикажите выдать команде по дополнительной чарке на сон грядущий. Да и нам с вами можно по рюмке коньяку хлестануть. Как считаете?

– С полным удовольствием. А то действительно – ну никак не проходит напряжение этой атаки. И перископ этот ещё…

Утро встретили на подходах к Либаве. Небо расчистилось ещё ночью, совершенно утих ветер, и теперь поверхность моря была гладкой как зеркало. Но ясное небо в январе всегда связано с морозом, температура упала до минус пяти, и сегодня бы ни о какой торпедной атаке речь бы не шла – обледенели аппараты Джевецкого. Очень вовремя отстрелялись.

Лодку встретили дозорные «Донской казак» и «Забайкалец». С «Окуня» отмахали флажками о результатах операции, информация немедленно была передана в порт, а оттуда в штаб флота.

Бомбардировка Либавского порта не имела никакого стратегического, да и даже тактического смысла – это была, во-первых, акция устрашения, а во-вторых – желание Германской империи показать обнаглевшим русским, что Кригсмарине совсем не собирается уступать Российскому флоту господство на Балтийском море.

«Окунь» своим торпедным залпом намертво перечеркнул планы Адмиралыптаба: потеряв один из шести находящихся в его распоряжении броненосцев, вице-адмирал Шеер поспешил прекратить планируемую операцию. Уже понесённый ущерб не мог компенсировать результатов. А ведь могли встретиться другие русские или английские субмарины, на подходах к Либаве минные поля… Иногда разумнее признать свою неудачу в дебюте, чем тупо ломиться вперёд, не считаясь с потерями. Причём, если бы хоть было ради чего…

И принц Генрих, и адмирал Ингеноль согласились с решением командующего Второй эскадрой, даже разнос Шееру брат кайзера устроил «без души», чисто для проформы – командующий силами Балтийского моря был неплохим моряком и прекрасно понимал, что торпеда с подводной лодки – на данный момент неприятность непредсказуемая. Лотерея, так сказать…

Факт гибели «Шлезвиг-Гольштейна» попытались засекретить, но российская агентура в Германии тоже не лаптем щи хлебала, и уже через три дня в штабе Эссена знали уже не только то, что немецкий броненосец погиб, но и имя этого броненосца.

Газеты Российской империи опять запестрели статьями о новом подвиге моряков— балтийцев, не упоминая, естественно, ни названия подлодки, ни фамилии командира. Однако, всё было совершенно очевидно: экипаж «Окуня», весь, до последнего матроса, наградили георгиевскими крестами, такой чести удостаивались только моряки крейсера «Варяг» после боя в Чемульпо.

Зима прошла для балтийцев относительно спокойно, больше никаких столкновений с кораблями противника не произошло. В середине января из Либавы отозвали Второй дивизион эсминцев, и его сменил там Особый полудивизион. Замена восьми эсминцев на четыре была вполне оправданной: в отличие от своих предшественников, «Пограничник», «Охотник», «Генерал Кондратенко» и «Сибирский стрелок» могли принимать на борт и ставить до сорока мин, а эсминцы типа «Туркменец Ставропольский» вообще для минных постановок оборудованы не были.