Вячеслав Коротин: Вторая попытка Колчака

– Перископ по курсу! – рулевой Тимоха Соловьёв одновременно с криком крутанул штурвал влево, и «Пограничник» повалило в циркуляции.

Ну вот надо же было какой-то подлодке высовывать на свет божий свою оптику именно здесь и сейчас. Но вроде бы обошлось – бурун от перископа уходил из-под таранного удара миноносца, и можно было больше не опасаться столкновения.

– Человек за бортом! – резануло криком с кормы.

– Малый ход! – немедленно отреагировал командир. – Боцман! Кто кувыркнулся?

– Ща узнаю, вашвысокобродь, – немедленно отозвался Сизов и побежал к юту.

В этот же момент прямо с обреза минных рельсов в достаточно ещё прохладные волны Балтийского моря сиганул какой-то матрос.

– Кто за бортом? – боцман не успел даже запыхаться.

– Так «флажок», наш бывший, – немедленно отозвался минёр Свиридов, швыряя в волны спасательный круг. – Как только накренились, так и унесло Александра Васильевича. Вон Колян сейчас его достанет. Если успеет, конечно…

А успевать требовалось. Как можно скорее требовалось. Ибо голова капитана первого ранга Колчака уже скрылась под водой, а до плывущего к нему матроса оставалось ещё метров двадцать.

Николай Фомин и сам не понимал, что заставило его прыгнуть в холодные волны, как только с борта эсминца туда упал офицер. Офицер из штаба командующего Балтийским флотом. Никакого особого пиетета матрос к данному конкретному каперангу не испытывал, на «Пограничник» переведён был недавно, прежнего командира не знал, да и занудничал тот изрядно при осмотре минных аппаратов… Вероятно, просто сработал рефлекс – моряк тонет, и я ближе всех… Кто, если не я?

А плыть в одежде было крайне тяжко, да и вода отнюдь не тёплая. А ведь офицера явно обо что-то приложило головой перед тем, как он за борт улетел, – больно быстро тонет. Николай замахал руками уже в совершенно чемпионском темпе, чтобы поскорее добраться до уходящего в пучину флаг-офицера. Уже почти…

Волны сомкнулись над головой Колчака, и Фомин, сделав ещё несколько мощных гребков, нырнул.

Видимость под водой та ещё – Николай различал только некое тёмное пятно. Но было совершенно понятно, что оно и является целью. Ещё несколько гребков… Хват за что-то там из куртки, и наверх! Лёгкие уже совершенно жестоко обжигало изнутри нехваткой кислорода. Наверх!

А вот подниматься оказалось совсем нелегко – мало того, что собственная одежда намокла, так и спасаемый офицер весил немало и тянул ко дну. Ушло секунд двадцать, прежде чем удалось глотнуть воздуха. Каперанг, разумеется без сознания, поэтому Фомину пришлось прикладывать дополнительные усилия, чтобы удерживать на поверхности не только себя, но и штабного.

На эсминце решили не тратить время на спуск вельбота, и «Пограничник» самым малым приближался к спасаемым. С борта полетел конец со спасательным кругом, в который Николай вцепился намертво. Матроса с офицером сноровисто подтянули к борту и быстренько втащили обоих на палубу.

Колчака немедленно унесли в каюту, а потом обратили внимание и на матроса:

– Спасибо тебе, Фомин! – потрепал по плечу Николая командир эсминца капитан второго ранга Руднев. – Потеряй мы штабного офицера, командующий всех нас с кашей съел бы. В лазарет его! Переодеть в сухое, чаю горячего. И бутылку рома!

Геройский минёр и сам вполне мог свободно передвигаться, но его бережно повели под руки боцман и ещё один матрос. По пути следования данной троицы оставались лужа за лужей…

– Ох и «повезло» же вам, Владимир Иванович, – подошёл к командиру старший офицер миноносца Дудкин. – В первом же плавании на «Пограничнике» чуть не потеряли штабного офицера. Да ещё какого – Эссен ведь в нём души не чает, не случайно к себе взял.

– Да не в этом дело, – отмахнулся Руднев. – Я ведь Александру Васильевичу в любом случае обязан – он мне передал, наверное, лучший эсминец на флоте. За что, кстати, и вам очередной раз хочу сказать спасибо, Василий Федотович, – я очень доволен командой.

– Благодарю за лестный отзыв, – обозначил полупоклон лейтенант. – Вернётесь на мостик или проведаете пострадавшего?

– Я к Александру Васильевичу. Попрошу пока вас покомандовать. О! Лодка всё-таки всплывает, мать её! «Окунь», что ли?