Дмитрий Болховский - Ход в Шаолинь

Но гренадер оставался непреклонным. Время шло. Можно, конечно, было снять часового. Да и субтильный Робертс вряд ли оказал бы сопротивление. Но дальше нужно было идти в хранилище и искать там статую Дамо. А в это время мог подойти караул или произойти еще что-нибудь непредвиденное. Весь монастырь был полон английских солдат. И Света решила позвать на помощь ребенка. Того, который, бесспорно, живет в каждом из нас. А в усачах-гренадерах тем более.

– Мистер Финч, – сказала она нежным жалобным голоском. – Я слышала, что завтра с вечерним отливом в метрополию уходит клипер. Часть вещей с утра начнут паковать, и мы их больше не увидим. Ну, пожалуйста… неужели вы никогда не были маленьким? Ведь там столько всего интересного!..

– Ну, знаете, мисс… – Гренадер Финч снаружи еще как-то держался. Но малыш Финч внутри его выпрыгнул прямо из сердца и крепко обнял гренадера за горло своими маленькими ручками.

Часовой закашлялся и отвел глаза. И тут Робертса осенило!

– Вот что, Финч, – вдруг выпалил он. – У меня недавно были именины… Вот вам полсоверена, выпейте с ребятами за мое здоровье!

Клерк протянул гренадеру монету. Тот крякнул, вытер кулаком усы, как будто смакуя только что выпитый стаканчик грога, взял золотой и отошел в сторону.

– Только, если что – чур, я ни при чем!

– Конечно, конечно!!! – зашептал Робертс.

Майкл и Вильям дружно замычали и закивали. Люси улыбнулась и сделала реверанс. Ребенок радостно подпрыгнул и захлопал в ладоши.

Двери в Сим-Сим раскрылись, и они вошли внутрь. Робертс зажег масляные лампы и раздал их ребятам. Хранилище располагалось в трапезном корпусе монастыря Пуцзи. Это был вытянутый прямоугольный зал с круглыми колоннами вдоль стен. В центре зала столы были составлены в длинную линию, как для банкета. На них располагались разнообразные диковинки небольших размеров. Вся крупная добыча стояла на полу. Как объяснил Робертс, большую часть золота, серебра, шелка и фарфора сразу взвешивали, пересчитывали и отправляли в Англию. Здесь же собрали вещи, которые могли представлять какую-то религиозную или историческую ценность. Так что получился целый музей азиатских редкостей.

– Ведь не понятно, – сказал клерк, – до чего в итоге наши дипломаты с этим их богдыханом договорятся. А вдруг здесь есть какая-то мегасакральная реликвия? Эти язычники такой гвалт поднимут… Вози ее потом взад-назад.

Загадочные тени пробегали по стенам и потолку трапезного зала, драгоценные камни поблескивали в свете масляных ламп, вековые половицы тихонько поскрипывали. Робертс оказался неплохим экскурсоводом. Он показывал древние кованые изделия, назначения которых никто не знал.

– Все думали, что это метательные ножи, – рассказывал он, взяв железное солнце с кривыми лучами. – Но я доказал им, что это невозможно нормально метнуть. Вот смотрите, оно же слишком большое, толком не замахнешься. Да и баланс неправильный. Думаю, этот предмет имеет совсем иной, скрытый смысл.

«Какие интересные познания в технике метания у этого клерка», – подумала Света.

– А вот, смотрите, еще экземпляр. Как вы думаете, леди Эллиот, что это такое?

Робертс держал в руках деревянную игрушку. Два человечка с барабанными палочками наизготовку сидели на телеге, а между ними был установлен барабан. «Как мужик и медведь», – подумал Серега, но вслух, к счастью, не произнес.

– По-моему, это кэб, – сказала Люси.

– Ах, как вы правы, мисс Эллиот, – засмеялся Робертс. – Но, ко всему прочему, это еще и одометр – прибор для измерения пройденного пути. Китайцы много воевали в своей истории, им очень важно было знать, сколько прошла армия за день. Когда повозка проходила один ли, в барабан ударяла одна фигурка, а через десять ли – вторая.

Рядом стояла другая деревянная колесница, на которой помещалась фигурка человечка с вытянутой рукой.

– Вам, как дочери адмирала, будет крайне интересен этот экземпляр. Это компас. Да-да, компас, хотя здесь нет ни единой железной детали. Просто мастер придумал хитрый механизм, который сохраняет выбранное направление на протяжении всего пути. Куда бы ни повернулась повозка, человек повернется в противоположном направлении.

Дальше был прибор для регистрации землетрясений – в виде бочонка, со стенок которого свешивались головы драконов с шариками во рту. Если происходил земной толчок, стержень, закрепленный внутри бочонка, ударял о стенку, и шарик выпадал изо рта дракона в пасть лягушки. Куда упал шарик, с той стороны и был толчок.