Владимир Голубев - Форточка

Через пару минут «проститутка» с большой сумкой ушла дворами на соседнюю улицу, и села в ожидавшее ее такси. С тремя пересадками и двумя переодеваниями Светлана перебралась на постоянное место жительства.

«Вот так всегда, мужики напортачат, уйдут в запой, а нам разгребай мусор и переделывай дела, — потихоньку злилась она. — Сидят, наверно, три брата в гостинице, пьют пиво. Нас, баб, ругают. Да еще горничных, потаскушек, позвали».

Светлана ошибалась. Братья пили сухое красное вино.

Валентин вторую неделю помогал Югину кормить громадный отряд бывших зеков. Нудная снабженческая работа. Ругань с вечно пьяными грузчиками, склоки с поставщиками, стремящимися втюхать просроченный товар. Все это раздражало младшего Коробова. На прогулку в двенадцатый век его не тянуло. Наглый Настин муж подавлял его. Еще на Ладожском озере, в первые два дня, он принялся командовать Валентином, как ротный на военных сборах. А хитрый кореец Ан вызывал неприятное чувство страха. Лучше на этой стороне посидеть. Поболтать с девчонками. Середина рабочей недели, ветер холодный, тучи, того гляди дождь пойдет, а они ходят стайками. Скучно девчатам, а здесь хоть новый человек.

Внезапно с той стороны вывалился Настин муж. Он с трудом тащил Югина. Оба были залиты кровью. Валентин растерялся. Хорошо одна из девчонок подсказала, куда ехать.

Спасти Югина не удалось.

Несчастная семья, за месяц трое убитых: сын Югина, потом жена, а теперь он сам. Да еще двое свояков. Жуть.

Валентин отправил Скворцова обратно, а сам занялся умиротворением ментов. Городок был маленький, ставки божеские. Но времени он потратил много. Деньги брали, соглашались все сделать, но делалось все очень медленно.

Добавился еще один раздражающий фактор – Настя. Скворцов поручил ей добиваться от Валентина эвакуации отряда из двенадцатого века, и перевозки его к месту назначения. Югин планировал такую переброску в Череповце. Туда и должен был через неделю подъехать второй «лифт».

Валентин объяснял Насте это в десятый раз. На третий день удалось, наконец, отправить тело Югина в Воронеж, и Валентин захотел побыть один. Посидеть, помянуть дядю Славу, подумать, как жить дальше. Но пришла Настя и опять завела песню о несчастных больных зеках.

Выпили вместе за помин души Югина. И потихоньку нашли общую тему разговора. Чем больше водки пил Валентин, тем светлее становилось у него в голове. Умные мысли одна за одной приходили ему в голову.

— Дурацкая идея – спасать голодающих, — откровенничал Валентин.

— Правильно, работать надо. Кто не работает, тот не ест, — поддержала Настя.

«Издевается? Непохоже. В газете работала, одни лозунги в голове», — подумал Коробов-младший.

— Вдруг мы спасем не тех, а те, другие, все равно от голода погибнут, — сумел выговорить Валентин.

— Да, — согласилась Настя, и эту фразу она выдала легко.

— А мы уже столько народа погубили!

— Да-а, — опять согласилась Настя и заплакала.

— Два Андрея, Володя, Роза и дядя Слава, — сказал Валентин и тоже заплакал.

«Какой же он пьяный», — подумала Ася и зачем-то выпила еще одну рюмку.

«Какая гадость эта водка», — в очередной раз решил Валентин и выпил.

Хорошее воспитание заключается в том, что каким бы пьяным ты ни был, организм сам, на автомате, разденет тебя, и уложит спать в постель.

Утром, в полдень, их все-таки добудилась горничная.

«Вот, я лежу, как культурный человек, раздетый, в постели. Значит, был не пьяный. А Настя платье стащить не смогла. Теперь оно все мятое и запачканное. Зря мы это делали, ведь ничего не помню», — подумал Валентин.

«Да», — молча, согласилась Настя.

Обедали молча и вяло. Аппетита не было ни у Насти, ни у Валентина. Совместная пьянка сблизила их, можно сказать, сдружила, если этот термин можно применять.

Ближе к вечеру, Валентин сходил с визитом к Скворцову в двенадцатый век. Ася подежурила у «лифта». Пока перегружали продукты, Скворцов изложил свои требования.

Нападения на отряд пока прекратились. Но Василий считал, что ненадолго. Он настаивал на безопасной переправке отряда в Сызрань.