Александр Решетников - В львиной шкуре. Продолжение [СИ]

— Да, триста человек профессиональных военных. Плюс моряки нашего адмирала. Многие из них уже успели понюхать порох. А ещё мои сотрудники службы безопасности. Не стоит так же забывать о рекрутах, которые в настоящий момент проходят в Звёздном обучение. Так что любому супостату накостылять по зубам смогём, — улыбнулся Бурков.

— А как офицерские училища и учебные классы внутри крепостей, готовы?

— Помещения все готовы, мебели не хватает. Сухов днюет и ночует на своей фабрике. Как ты мог заметить, он даже на совещание сегодня не пришёл, заявив, что и без болтовни дел много.

— Понятно… А как сама учебная программа организована?

— Утро, как обычно, начинается с физкультуры, потом помывка, церковь, завтрак. После завтрака небольшой перерыв и до обеда отработка боевых приёмов, куда входят рукопашный бой, стрельба, владение холодным оружием, действия в общем строю. После обеда выбранные на должность будущих офицеров кандидаты занимаются теоретическими занятиями, а простые солдаты проходят школьную программу. Русский язык, математика, природоведение и общее представление о ремёслах. Тренируются на небольших токарных и столярных станках. Без армейских мастерских, сам понимаешь, никуда.

— Согласен, никуда. В новой строящейся школе тоже предусмотрены классы для уроков труда. Наш главный архитектор обещал, что через два месяца и семейные общежития и школа будут готовы. Сейчас пока подбираем учителей.

— Павел Андреевич, а мне бы хотелось у тебя поинтересоваться… Ты сказал, чтобы я из отморозков отобрал десяток для производства целлюлозы… А не боишься секретами делиться?

— Артём Николаевич, ты, как маленький ребёнок. Какие секреты они узнают? К секретам их близко никто не допустит. Будут выполнять самую грязную работу и только. Вот вспомни, как у нас организовано производство чёрного пороха?

— Ну, — задумался Бурков, — двое на станочке измельчают уголь, двое серу, двое селитру…

— И заметь, — перебил его император, — всё это в разных цехах, которые между собой никак не связаны. А потом уже другие двое смешивают полученные порошки в необходимых пропорциях. Следующая пара делает из этой массы кашицу и прессует её. Гранулированием и шлифовкой пороха на станке занимаются те, которые даже понятия не имеют, что в этих брикетиках и откуда они к ним пришли.

— Вот и я имею в виду станки… Которые по производству бумаги, — уточнил Бурков. — Их же не спрячешь.

— Не беспокойся, в цех, где стоят эти станки, твоих подопечных тоже никто не пропустит. Тем более, у тебя есть "комната для бесед"… Вот и занимайся воспитанием…

— А сам мне давеча выговаривал, — усмехнулся Бурков.

— Я выговаривал не сколько тебе, а сколько нашему доктору, чтобы человеческий облик не забывали. С живыми людьми работаем, об этом помнить нужно и развивать свои личностные качества. Сомова, думаешь, за что солдаты любят? За технические новинки? Нет! Они его любят за то, что он живёт их жизнью. Впрочем, как и Руслана с Константином. А вот тебя боятся. Не все, конечно, но многие.

— Работа у меня такая, чтобы другие боялись, — хмыкнул Артём Николаевич.

— Ладно, страшный ты наш, иди, готовь своих агентов, а мне к Зубову в цех нужно. Обрадую его новым оружейным заказом…

Перед Константином стоял Михайло Вепрев и внимательно разглядывал его исподлобья. Адмирал, сидя в мягком кресле, тоже оценивал пожаловавшего к нему гостя. Сделав в голове определённые выводы, он указал купцу на второе кресло, стоявшее по соседству.

— Присаживайся, господин хороший, да расскажи, о чём со мной обмолвиться желаешь?

Вепрев важно прошёл к креслу, сел в него и… растерялся, неуклюже провалившись в мягкое нутро.

— Вот-вот! — улыбнулся адмирал, — я тоже высказывался нашему краснодеревщику. Говорил ему, что же ты для меня кресло сделал, ровно для бабского зада? А он мне знаешь, что ответил?

— Что? — автоматически спросил Михайло, сбитый с толку и неожиданным происшествием и вопросом.

— Говорит, что все зады одинаковые!

— Ну, не скажи! — с видом знатока хмыкнул Вепрев, наконец-то удобно устроившись в кресле, — Бабский зад он и побольше будет, да и помягче…

— Любишь, значит, девок-то? — с хитринкой задал вопрос адмирал.

— А кто ж их не любит? — широко улыбнулся Михайло.

— В неметчине их не любят. Монахи латинянские самых красивых девушек на кострах сжигают.

После этих слов у Вепрева с лица моментально слезла улыбка и "вытянулось" лицо, а правая рука автоматически начала совершать крёстное знамение.