Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

Я взял по очереди еще несколько карт, уже не так пристально присматриваясь к тому, что на них было. Соперница по «игре» терпеливо дожидалась, пока я посмотрю на мой выбор, затем брала себе. Каждый раз на ее лице появлялись новые эмоции: то умиление, то тревога, то улыбка. Так, словно она вслушивалась в сложную симфоническую музыку, насыщенную страстями и тонкой эстетикой. На руках у меня оказалось пять карт. «Мало», – решил я и довел их число до семи. Потом решил, что восемь, пожалуй, лучше. Наконец, остановился на двенадцати, как оптимальном варианте – число апостолов, число месяцев в году и так далее. Но они с трудом умещались в руках, и я, чтобы не мучиться, без разбора вернул часть в колоду, не заботясь о реакции хозяйки. Этот поступок был принят жрицей как должное, без протестов, комментариев или советов.

– По-моему, хватит, – произнес я, ожидая, что последует дальше.

– Как скажешь. Теперь можешь отдать их мне.

– Не понял? А играть?

– В другой раз.

– А зачем тогда вам… тебе карты?

Она улыбнулась:

– А низачем!

– У-у, как все сложно.

Я отдал карты жрице, приготовившись слушать пророчества. Однако предсказания о грядущем, которое меня ожидает, не полились медовым потоком в мои доверчивые уши. Женщина ознакомилась с тем, что я ей всучил, удивленно наморщила лоб, затем встала, спрятала карты, взбила сенцо на полу и, укутавшись в покрывало, приготовилась потушить лучину.

– Стоп, – сказал я. – Ты оракул или нет? Танька с Саней куда-то исчезли, я столько времени тут убил, вместо того чтобы их искать, в придачу еще и ты шарлатанкой оказалась.

Жрица недоуменно обернулась, словно уже не ожидала увидеть меня.

– Тебе здесь нечего делать, Гандхарва. Ступай.

«И эта туда же», – подумал я. А вслух разочарованно проронил:

– Сама звала.

Она одарила меня новой порцией недоумения:

– Разве я могла помочь ТЕБЕ? Ты знаешь все не хуже меня.

Настала моя очередь удивляться:

– Что знаю? Ничего я не знаю. Ровным счетом. Будущего – тем более.

Жрица заговорщически подмигнула:

– Ты хочешь поиграть? Проверить меня? Или чего-то еще? Я готова послужить тебе.

Я взорвался:

– Да никого я не собираюсь проверять! Не хочешь говорить – не надо. А если гадать не умеешь, так нечего выпендриваться было!

Она оставила приготовления ко сну и снова принялась меня осматривать.

– Нет, ошибки быть не могло, – задумчиво промолвила она. – Но ты и впрямь какой-то неправильный Гандхарва. Хотя знаки Доли прямо указывают, кто ты.

– Так кто я? И что меня ждет?

На этот раз ее раздумье длилось долго. Жрица вглядывалась мне в глаза, трогала мои руки, пила вино, вертела в пальцах травинки, глядя в потолок, наконец, заново перебрала так и не перетасованные карты и сказала:

– Ага, поняла.

После этой загадочной фразы она снова вознамерилась уснуть, но я все не уходил, и она почти раздраженно уставилась на меня:

– Ну?

– Что поняла?

Неожиданно она сквозь дремоту звонко рассмеялась и сказала:

– Иди. Скоро сам поймешь. Уже недолго осталось.

Тут я вышел из себя:

– Ну неужели трудно сказать мне что-то определенное?!

– Куда уж определеннее!

Я погрозил ей топором, и она, давясь смехом, выдала:

– Ты спасешь сокровенное, приобретешь до времени сокрытое, потеряешь себя, но тела твоего земля не вкусит.

Мне стало ясно, что она надо мной откровенно издевается, и я, махнув рукой, вышел из жилища, хлопнув дверью со злости. Пошел по тропе вглубь сада, раскинувшегося за избой, и некоторое время меня преследовал ее звонкий смех. Но когда я оглянулся назад, избы и след простыл. Мне не оставалось ничего другого, как пожать плечами и идти дальше.

– Чертовщина какая-то творится! – сказал я.

«Точно», – сказал амулет.

«У тебя дурацкое обыкновение появляться тогда, когда самое веселое заканчивается».

«Работа такая».

«Пробей по своим каналам, где Юдин и Таня».

«Известно, где. Проходят через аналогичную процедуру».

«У этой дуры, что ли?»

«Это не знаю. Дура или умная, человеку ведь в голову не заглянешь».

«Ты тоже вздумал надо мной издеваться?»

«Прости. Я просто волнуюсь».

«Ты? Волнуешься? А причина?»

«Знаешь, у меня к тебе есть одна очень щекотливая просьба».

«Валяй».

«Все не так просто. Я даже не решил пока, могу ли сообщать тебе такое».

«Ну, тогда думай».

И амулет добросовестно думал всю дорогу от соблазнительной пифии до самого Мирового древа. А дорога эта, надо признать, представляла собой весьма мрачное зрелище. Черепа, кости, остатки оружия, большущие драгоценные камни и прочая требуха, очевидно, магического назначения – эти следы поверженной человеческой алчности и гордыни щедро удобряли подходы к оси миров, причем, с приближением к нему, «удобрений» становилось все больше. И хотя я теоретически был защищен от пагубы своими подвигами, оптимизма зрелище мне не добавляло: memento more!