Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

Меня эта настойчивость вывела из себя.

– Ладно. Заказывали дерьмо – получите полной мерой. Про то, что у Лизы муж вешался, разве не ты мне рассказывал?

– Муж? Какой муж?

– Леха, какой же еще!

– Извини, Серый, но она замужем за Денисом.

Таня быстро-быстро закивала, жалобно вглядываясь в мое лицо. Гром и молнии! Ведь она действительно за Денисом! Я обнаружил в памяти второй слой воспоминаний, слегка затертый, тусклый, но зато вполне реальный. Пусть не такой яркий, как видения, показанные карликом, но наши настоящие воспоминания никогда и не бывают такими же подробными, как текущие жизненные переживания. Далеко не всегда мы можем вспомнить даже лица людей, с которыми были знакомы, большинство деталей и событий никогда не попадают в поле нашего зрения, а если и оказываются в нашем распоряжении, то быстро отсеиваются невидимым цензором – временем, – и исчезают, чтобы не возвратиться уже никогда. Я попытался разграничить обрывки воспоминаний, которые вступали между собой в вопиющее противоречие, и обнаружил, что относительно упомянутого выше эпизода обладаю, по меньшей мере, двумя альтернативными жизненными сценариями.

Это мне не понравилось, и я попытался внести ясность относительно других воспоминаний, которые «любезно» предоставил мне карлик, или дьявол, или бог сновидений – не знаю, кто он был на самом деле, и был ли вообще. Я задавал вопросы, и мои спутники, насколько владели информацией, подтверждали мою версию или горячо опровергали ее. Выяснилось, что некоторые событийные цепочки в моей памяти были повреждены или нарушены, некоторые отсутствовали вообще, другие обладали параллельными, часто значительно отличающимися, дубликатами. Короче говоря, было четко видно, что в голове у меня кто-то основательно покопался и вложил туда несколько чужеродных объектов, которые я стал воспринимать как подлинные воспоминания. Постепенно стало ясно, что, хотя девушка по имени Лена и была в моей жизни, но совсем в другом городе и гораздо раньше. К тому же все было совсем наоборот: не я бросил ее, а она меня. Причем это закончилось тем, что Володя, один из знакомых музыкантов, отнимал у меня на кухне ножи, которыми я спьяну безуспешно пытался вскрыть вены. Естественно, никакой связи между Леной и семьей Кораблевых не обнаружилось. Дальше – больше. Юдин убедил меня в том, что аварии, которую я весьма красочно описал, никогда не было и не могло быть по определению. В отличие от меня практику он проходил в шахте и соображал в этом больше моего. По его словам, случаев, который я описал, у нас в городе на его памяти не было, да и сомневается он, чтобы в жизни бывали такие фантастические стечения обстоятельств. Все гораздо глупее происходит: кто-то лазит под незакрепленным участком, нарушая технику безопасности, кто-то, будучи нетрезв, схватится рукой за какие-нибудь токопроводящие части. Но чтобы так. Нет, он решительно не помнит.

Наконец, мы добрались до железнодорожного путешествия. Оно имело место в действительности, но, как сам я рассказывал Сане раньше, закончилось вполне благополучно, без крови, тюремных заключений и прочего в том же духе. В остальном эпизоды в моей памяти вполне состыковывались и не вызывали подозрений, однако мы провели еще несколько тестов, после чего я вполне убедился, что нормален и обладаю адекватной картиной прошлого. По ходу дела Таня выяснила кое-какие подробности из моей жизни, которые я, в общем-то, собирался оставить при себе. Многие из них оказались для нее настоящим откровением, иногда – неприятным. Своими мыслями она вслух не делилась, но по моторике ее лицевых мышц было понятно, что вскрывшиеся факты из моей жизни произвели на нее глубокое впечатление и ввергли в уныние и глубокую задумчивость. Как мне кажется, львиную долю ее эмоций в тот момент составляла иррациональная ревность.

Когда я убедился, что, согласно каноническому пониманию добродетелей, не являюсь совершенно потерянным человеком, настроение мое заметно улучшилось. Я снова научился улыбаться, меня начали радовать прикосновения Танечки, а вкус откровенно плохо приготовленного мяса стал казаться божественным. Я крепко сжал в объятиях свою девушку так, что она даже недовольно пискнула, потряс в благодарность за помощь руку Юдина, догрыз свое мясо и почувствовал ощутимый прилив сил.

– Объясни-ка мне теперь, пожалуйста, подробно, откуда ты набрался этого хлама? – поинтересовался Саня. – За полчаса в тебе произошла такая разительная перемена, что я не знаю, что и думать.