Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

– Спокойно, Цербер, не пугай смертных, – ровным тоном произнес «ангел». – Сначала узнаем, чего они хотят.

Установилась тишина. Слышно было, как сбегающие с весла капельки воды, набирая силу, разбухали и вытягивались на краю, а затем, устремляясь вниз, пробивали рябящую воду под покачивающейся ладьей.

Я немного пришел в себя, несколько раз глубоко вздохнул, унял дрожь в пальцах. Юдин и Таня молчали, очевидно полагая, будто я осведомлен, что делать дальше. Молчал и хозяин ладьи, не пытаясь познакомиться ближе, не проявляя никаких признаков заинтересованности в дальнейшем диалоге, но не отводя от нашей троицы своих внимательных немигающих глаз. Этот пронзительный, отрешенно мудрый взгляд и пламенная юность лица вступали между собой в противоречие. В чертах и пластике незнакомца было что-то от изображений фараона в древнеегипетских гробницах.

– Ты – Харон? – спросил я наконец, с трудом избавляясь от слизи в голосовых связках.

«Ангел» не принял предложенного ритма беседы и ответил неожиданно быстро:

– Это совсем не важно. Можете называть меня как угодно. Хотя я предпочитаю называть себя Адским Аскетом или, еще лучше, Отшельником вечности.

Ответ сбил меня с толку, и в воздухе снова повисла неловкая пауза, но на этот раз ее прервал уже Адский Аскет. Он вежливо кашлянул и учтиво, словно высокопоставленный дипломат, спросил:

– А вы, я понимаю, намереваетесь переправиться на территорию властителей сна и смерти, невзирая на то, что пока находитесь в промежуточной стадии процесса умирания?

Таня прижалась щекой к моей пояснице и стала медленно тереться о нее, похоже, не осознавая своих движений.

– Нам нужно спрятаться, – сказал я. – Переждать день в надежном месте, где нас не достанут предки с поверхности.

– Здесь отличное место для убежища, – поспешил успокоить Харон, отчего-то стеснявшийся своего имени. – Но я повторяю: это территория божеств смерти.

– Что это значит?

– Я перевожу только в одну сторону.

– А назад?

– Смертным положено в одну сторону. Да и желающих обратно на моей памяти не было.

Далеко сзади послышался гомон голосов. Предки шли за нами. Я беспомощно огляделся, поднял Таню, прижал к себе.

– Договаривайся, договаривайся скорее, – ткнул меня в бок Юдин. – Черт!

– One way ticket, – протянул я. – Отшельник, может, сделаешь исключение и вернешь нас потом назад?

– Я не делаю исключений, – сказал перевозчик мягко. Слова его не звучали ни холодно, ни жестоко, но носили оттенок железной непререкаемости.

Шум на лестнице, где-то далеко за спиной, усилился. Послышались резкие выкрики. Что-то мелькнуло мимо нас, всколыхнув Танины волосы. Движение воздуха, словно от легкого выдоха, – и стрела, на излете, тупо щелкнула по ладье и упала в воду.

Я готов был уже в панике тащить за собою Татьяну хоть куда-нибудь, чтобы скрыться от смертоносных гостинцев далеких пращуров, но несколько мгновений моей выдержки спасли нашу миссию.

Адский Аскет внезапно нахмурил лоб и, почему-то обращаясь в мою сторону, как-то почтительно сдвинул брови. В следующий миг он медленно опустил голову в легком поклоне:

– Ты? Нежданная встреча. Я приветствую тебя после вечности разлуки, Тотх.

Я вполоборота оглядел своих спутников, пытаясь прочесть на их лицах ответ на поведение Харона, но они сами недоуменно хлопали ресницами, открыв рот: их тоже шокировала резкая перемена в моем статусе. Я понял, что происходит, только тогда, когда амулет характерным для себя способом выдал странную последовательность температурных импульсов. Амулет отвечал перевозчику. Вон оно что! Какой такой Тотх притаился у меня на шее? Ладно, потом разберусь. Надо решать проблемы по мере их возникновения, а сейчас перед нами стояла более насущная задача. И я немедленно решил воспользоваться открывшейся перспективой:

– Мы согласны.

Адский Аскет с ангельской внешностью перевел взгляд с амулета на меня. Он думал.

– Что ж, смертные, пожалуйте в ладью.

Саня с сомнением поглядел на меня. Я и сам не был уверен в том, что делаю, но деваться было некуда: во тьме рябили светящиеся бутончики факелов, и несколько гостинцев, прибывших с той стороны, прочно засели наконечниками в деревянной драконьей шее. Получить такой подарок в спину не очень-то хотелось, и Саня с ворчанием полез в спасительный ковчег. Потом я помог взобраться Тане, и сам опустил на лавку чресла, косясь на трехголового пса Цербера. Он, однако, мало интересовался чужаками. Положив головы на лапы, он уснул, и только тройка змей, живым воротником шевелившихся у него на шее, пристально оглядывала нас.