Ульян Гарный - Руки оторву!

Но Ланс не успокаивался и позвал жестом того самого Сомона Плескуна. Сомон среди водяников был самым высоким и мощным, долго себя ждать не заставил, скинул с одной руки кафтан и неожиданно ударил Ланса другой, но Озерный увернулся и схватил висевший на другой руке кафтан и резко дернул за спину. Раздался хруст.

Предводитель водяников на этом не остановился, намотал зеленую полу Сомону на голову, обхватил руками толстую шею, начал душить. Плескун повис на руках Ланса и изо всех сил ударил его ногами по голеням. Противники упали и покатились клубком по полу, то один, то другой оказывались сверху. Но никто не оставался там надолго. Они менялись местами и лупили друг друга руками и ногами. Выкручивали с хрустом суставы, пытались зафиксировать захватом шею.

Наконец, Лансу это удалось, он закрутил ноги на плечах Сомона не хуже бразильской гароты и держал слабо шевелящееся тело, пока Плескун не затих.

Остальные поединки с Фрафом Водопадом, Нором Ивой, Джерри Омутом и Гринни Жабой прошли в такой же теплой, дружественной манере, в том же темпе и с похожим результатом.

Изломанные, задушенные или нокаутированные водяники валялись на полу и хватали Ланса за ноги, мешая ему биться. Но он оставался на ногах и после последней схватки. Правда, простоял он недолго. Победно оглядев поле боя, Ланс рухнул, будто марионетка, которую бросил кукловод. Все силы он отдал борьбе.

В бар в водяном телевизоре вполз Болтун, тряся своим огромным прозрачным пузом, полным напуганных мятущихся рыбок. Он стоял над телами, беспомощно разводя шлангами-руками в полной растерянности.

Экран померк, и Кенни сказал:

– Вот и ты видел, как все было. Потом Болтун их в коконы упаковал, хоть и не совсем правильно… А все равно ему спасибо и низкий поклон – все живы, но лежать им в воде еще долго – много внутренних повреждений, а песен правильных над ними никто не пел, и я не буду – по мне они все – просто идиоты. Калечились и улеглись сами, теперь пусть своим чином и выздоравливают… С тобой попроще было: зубы в живот вошли не ударом, а постепенно и требуху разную просто раздвинули. Так что у тебя просто отверстия были, в коже живота и в мышцах пресса, и так… по мелочи кое-что. Теперь Уат их залечил… Можешь путь свой продолжать, когда пожелаешь.

– Спасибо тебе, Кенни! – с чувством поблагодарил я водяника и потряс его крошечную руку. – Век не забуду! Не знаешь, что с моим зеленолицым «другом»?

– Убежал, сволочь, вместе с конем своим, кажется, Каурым зовут, пропал! Лешие по следу шли – в Дикое Поле подался. Чтоб ему там сгинуть… Скоро и мне с Уатом в путь-дорожку, давно жен да детишек своих не видели, все из-за ирода этого косорогого! Это из-за его черной магии поганой болото чистить пришлось так долго! По мне жена, поди, соскучилась, да и сынов хочу обнять!

Я с удивлением посмотрел на Кенни.

– А ты думал, что мы прямо из воды выходим? – улыбнулся Кенни, увидев мою растерянность, и рассмеялся. – Не комары же мы, право слово!

Мы еще поболтали с Кенни, потом пообщались с лешими, но через пару часов я засобирался. И так задержался! Два дня в коконе провалялся!

Сердечно простился с Горяном и его лесным народцем, с водяником, Болтуном и Уатом.

Затем вскочил на застоявшегося Ассама и помчался по лесной дороге. Теперь тропа стала широкой, прямой и твердой, деревья убрали с пути свои сучья, и я через несколько минут подъехал к Степным воротам.

Стрельцы, охранявшие въезд в город, узнали меня и проводили приветственными криками. Я в ответ помахал им рукой и направил коня к дому.

Дворня встретила меня радостной суетой. Беляна заохала и активно включилась в общий хаос. Отдавая распоряжения, не забывала сверкать в мою сторону белозубой улыбкой. Я сам распряг и почистил Ассама. В светлице поковырялся без аппетита в праздничном ужине и с наслаждением погрузился в горячую ванну. Понежиться в ароматной воде, правда, не удалось – прибыл гонец от Осетра, воевода жаждал новостей.

Нехотя я засобирался к предводителю славенской дружины, хвастаться особо-то нечем – зеленомордый избежал расплаты, цель похода не достигнута, а кому охота докладывать о неудачах?!

Когда доставал из походной сумы нарядный пояс с бляхами, на середину комнаты выкатился непристойный серебряный кубок – подарок фомора. Помнится, эта чаша способна посылки отправлять даже в иные миры и пространства.

Еще не убранный, богато накрытый стол подсказал, кому гостинец не помешает. Я взял кувшин самогона. Большой шмат сала с прослойками мяса, несколько соленых огурцов и шершавый каравай черного хлеба. Положил это все в кубок и… вспомнил адресата – Жбана. Он меня когда-то в Нави угостил, теперь и я его попотчую. Как только образ командира отряда чертей окончательно сформировался в моей голове, снедь с шипением исчезла. В комнате явственно завоняло серой и вроде жженым рогом. Я распахнул слюдяное окно, сквозняк вынес в огород неприятные запахи, хлопнула дверь в светлицу.