Ульян Гарный - Руки оторву!

Минут двадцать протекли в полном молчании. Я смотрел в бесконечное небо и понял, почему Захар не хотел отвлекаться даже на брагу: легкая рябь облаков завораживала, а воздушный океан своей безбрежностью говорил о вечном и важном…

Из транса меня вывел окрик Петра:

– Очнись, Тримайло! Пошли гостей встречать.

Я, Жеребцов, Захар и невесть откуда взявшийся Семка зашагали на восточную сторону лагеря.

За земляным валом стояли наскоро сколоченные стол и вокруг него лавки. На столе стояли кувшины и разнокалиберные чаши, блюда с жареным мясом, хлебом, вареным горохом, солеными огурцами и капустой. Посмотрев на все это великолепие, я сглотнул слюну – пора подкрепиться!

С востока надвигался небольшой отряд всадников во главе с рыжим гигантом. Они остановились недалеко от лагеря и только Чичегул и два обычных всадника поехали к нам. В двух шагах кубаи спешились, один воин остался при лошадях, а Чичегул и степняк странного вида направились к столу. Спутник одного из предводителей кубаев был одет в мохнатые штаны из собачьей шкуры и куртку из грубо выделанной овечьей кожи, красные сафьяновые сапоги.

В его длинных волосах и по всей одежде были развешены на тонких кожаных ремешках железные колечки, ромбики, бубенцы и прочий металлический хлам. При каждом его шаге вся эта лавка старьевщика мелодично позванивала. В этой нехитрой музыке было что-то знакомое, и я поневоле вслушался, улавливая ритм. Это была песня пастуха, унылая и приятная. Передо мной раскинулась бескрайняя степь, «ковыльное море», ветер шевелил высокую траву. Иногда прижимая ее к земле с такой силой, что получались временные проплешины, которые тут же быстро покидали мыши, сурки и суслики, за ними тут же устремлялись рыжие ушастые лисички и стремительные соколы… Но резкий звук вывел меня из транса: Петр, насмешливо улыбаясь и глядя прямо на Чичегула, стал тарабанить по столу другую мелодию – баланжу [54] Баланжа – старинная русская плясовая. . Его пальцы напоминали забывшего про все плясуна, выбрасывая коленца, с притопом летящего по кругу, выгоняющего чужеродную музыку из ушей и сердец. Петр перестал стучать, пригласил Чичегула и шамана присесть напротив.

С минуту над столом повисла полная тишина.

С юго-востока застрекотали россыпью копытного стука приближающиеся всадники. С визгом из-за холма вылетел большой отряд мрассу во главе с Азаматом. Шаман тревожно посмотрел в сторону своего отряда, но Чичегул даже головы не повернул, бесстрастно глядел прямо перед собой. Мрассу спешились недалеко от лошадей кубаев, но к нам присоединились только двое: Азамат и Лал. Сурово поглядев на Чичегула, улыбнулись нам и сели за стол. Петр предложил всем приступить к еде, сам, сомкнув руки, помолился и кивнул Дионисию. Денщик с помощниками стал наполнять чаши напитками и раскладывать снедь по тарелкам. Степняки налегали на баранину и кумыс, мы предпочли говядину и брагу. После молитвы Петра сбруя шамана больше не звякала, что несказанно удивило и обескуражило степного колдуна, он даже украдкой тряс руками под столом, но железки безмолвствовали.

Жеребцов насмешливо наблюдал за манипуляциями кубая, а когда чародей с подозрением уставился на боярина, отвернулся и первым нарушил тишину:

– Скажи, Чичегул, ты пришел, чтобы твой спутник заворожил нас?

– Нет, Серп Гнева, я проделал этот путь, ожидая объяснений: для чего русы и… – Кубай сделал паузу, явно сдерживаясь, – и их союзники топчут нашу степь, что привело вас сюда?

– На прямой вопрос ты получишь такой же ответ: мы идем в Жорию, за Июрз. Ковыльное море – свободная земля, любой всадник может пустить траву между ног своего коня, если у него хватит на это смелости. Так повелось со времен Таргутая, – спокойно и веско ответил Петр, – но признаю и твое право пересечь мою дорогу, на то наверняка свои причины… Ведь так?

– Хотя у меня большой счет к твоим спутникам (они недавно собрали здесь дань скотом и кровью), но, Серп, и твоя голова – желанное украшение для моего копья, – криво усмехнулся Чичегул, – и чтобы кубаю поднять свой кривой меч, достаточно просто услышать чужую речь, иных причин не требуется! Но я понял, ты пришел в степь не за скотом кубаев, а это значит – мы сможем договориться, ты и я.

– Ты славный воин, Чичегул, – отозвался Петр, – и твой меч неплохо бы смотрелся на стене моего дома в Славене, но ты прав – мы здесь не за скотом или скарбом – это не набег: нам просто нужно пройти. И мне жаль, что мы не сможем договориться. Ведь со мной союзники, на которых ты даже не смотришь и имен их не произносишь, но мы все делаем вместе! Говори со всеми, кто сидит за этим столом, или уезжай!