Иван Апраксин - Подменный князь

– Не спрашивай меня об этом, – стараясь сдержать раздражение, смиренно ответил Захария. – Есть вопросы, которые нельзя задавать, тебе это известно. Я же не спрашиваю твоего настоящего имени.

– Я бы тебе и не сказала, – с вызовом парировала Любава, но осеклась и больше с вопросами к монаху не лезла.

– А как ты тут зимой живешь? – поинтересовался я. – Холодно же.

– Костер жгу, – объяснил отшельник. – Возле костра и сплю.

– А чужие люди тебя не донимают? Сам понимаешь – воры, разбойники. Мало ли кто может прийти на свет костра.

Захария безмятежно улыбнулся.

– Воры, – сказал он. – Что же они у меня возьмут? Одежду вот эту? Я сам им отдам, если им нужно. А если убьют, то мне даже лучше будет. Разом все кончится, весь мой искус, и Господь меня, как невинно убиенного, сразу на небеса заберет.

Кажется, этот человек был искренен.

– На ночь вам тут оставаться нельзя, – строго сказал он. – И не думайте. Мне тут люди вообще не нужны, а уж женщина – тем более.

Он стыдливо потупился.

– А ты слышал нас прошлой ночью? – прямо спросил я, на что монах кивнул и, уведя взгляд в сторону, буркнул:

– Я молился, до меня не достигало.

Впрочем, судя по его покрасневшему в этот момент лицу, он был не вполне искренен и скорее, принимая желаемое за действительное, успокаивал себя.

– Если вам негде в Киеве жить, – сказал он, – то можете пойти к Федору-дьякону. Хоть он женщин тоже не принимает в доме, но ты все-таки оглашенный, – пояснил он мне. – Может быть, хоть на первое время сжалится.

Чтобы переправиться в Киев, нам пришлось украсть лодку. Множество их было привязано у дощатой пристани на нашем берегу Днепра. Видимо, смерды из расположенной здесь деревни занимались то ли рыболовством, то ли речным извозом, но количество лодок было велико.

Пользуясь тем, что напуганные нашествием жители еще не вернулись из леса к своим хозяйствам, я тщательно осмотрел доставшиеся в наше пользование плавсредства. Лодки были мелкие, почти плоскодонные, сделанные либо из тонких досок, либо долбленые. В одиночку столкнуть в воду такую колоду мне было не по силам, и я выбрал дощатую.

Погрузившись, мы поплыли к другому берегу. Помня об увиденной мною утром картине форсирования Днепра, я использовал найденный здесь же длинный шест и отталкивался им, доставая до дна. Правда, на всякий случай, взял я и весла, и правильно сделал. Оказавшись на середине реки, я вдруг почувствовал, что шест не достает до дна, и нас понесло течением.

Любава помогала мне, взяв второе весло и усиленно загребая, чтобы выправить лодку.

– А что это Захария тебе сказал насчет второго имени? – задал я вопрос. – А ты еще ответила ему, что не сказала бы… У тебя есть второе имя?

– Конечно, есть, – кивнула Любава, уже успевшая смириться с тем, что я не знаю самых элементарных вещей. – Только не второе, а первое. Второе – Любава, это для людей.

– А первое для чего?

– Первое имя – тайное, – пояснила девушка. – Его дают человеку родители, когда он только родится. Имя это знают родители и еще боги – все те, кто заботится о человеке. А чужим его знать нельзя.

– И какое же у тебя первое имя?

– Тебе тоже не скажу, – улыбнулась девушка. – Все зовут Любавой, и ты тоже зови. Ты же не бог.

– Нет, не бог, это точно, – покачал я головой. – Кстати, а в каких богов ты веришь?

– А у тебя нет первого имени? – не ответив на этот вопрос, задала свой девушка. – Ты только Владимир?

А когда я утвердительно кивнул, обеспокоенно заметила:

– Это очень плохо. Потому что если Владимир – твое настоящее имя, то любой, кто захочет, может наслать на тебя чары или еще хуже – порчу. Злые духи сразу поймут, на кого насылается порча, и все. Тебе обязательно нужно иметь настоящее, тайное имя.

– А как мне его получить? – улыбнулся я. – Ведь тайное имя дают родители, а моих родителей здесь нет.

– Я знаю, – ответила Любава, уже окончательно выбившаяся из сил от работы с веслом на быстром днепровском течении. – Ты – человек из другого мира.

Не знаю, что именно вкладывала Любава в свои слова, когда уже второй раз говорила мне так. По сути, это совершенно правильно и отражает истинное положение вещей, но как могла неграмотная девушка из глубокой древности осознать такой факт? Я ведь и сам до конца не понимал, как такое возможно. Да что там до конца…

– Тайное имя дает тот, кто любит человека, – сказала девушка. – Тот, кто желает ему добра.

В этот миг наша лодка попала в речной водоворот. Стремительное течение закрутило ее на месте и вода потащила вниз. Нос лодки вдруг клюнул, затем клюнул сильнее, и Любава закричала. Увидев ее испуганные глаза, я догадался, что девушка не умеет плавать. Схватив весло, я принялся отчаянно загребать, чтобы выплыть хоть куда, лишь бы вырваться из захватившего нас гибельного водяного кружения. От моих усилий лодка сильно накренилась сначала в одну, а потом в другую сторону. Услышав за спиной плеск, я догадался, что нечто упало в воду. Лишь спустя минуту, когда моя лихорадочная работа веслом позволила миновать опасную стремнину, я сумел оглянуться и понял, что случилась крупная неприятность – в воду упало мое ружье.